Дороги без следов

- Вы лейтенант... А я был лейтенантом... семь лет на­зад. Кажется, давным-давно это было. Воевать с немцами я начал старшим лейтенантом. Стояли мы тогда на Смолен­щине. Собрался я лететь на задание, а тут дождь. Спрятался под плоскость самолета. Думал, конечно, про семью, про то, что за спиной Вязьма, а там и до Москвы рукой подать. И показалось мне, что на войне я не месяц, а так примерно год или два. Что ж, удивляться тут нечему. Такая наша про­фессия. Садишься в самолет, взлетаешь - и одновременно ты летчик, штурман и стрелок. Скажу вам, что истребите­лю, чтобы хорошо воевать, надо уметь предвидеть обстоя­тельства боя. Я уже не говорю про технику пилотирования, стрельбу. Все это у истребителя должно быть на должной высоте. А вот предвидение сегодня для нас, может быть, основное. Не подумайте, что я собрался вас поучать. Воз­можно, все это вы слыхали и раньше от разных людей и в разных местах, но не обращали на это внимания, как в свое время делал и я, - до тех пор, пока, как говорят, не клюнул жареный петух. В первый день войны, утром, вылетел я по тревоге на перехват разведчика. Набрал высоту. Сколько ни всматривался, а противника не нашел. Через час со стоянки наконец увидел немецкий самолет, взлетел, а его и след про­стыл. Под вечер группой полетели прикрывать станцию, и я сбил "хейнкеля". Вылеты постепенно усложнялись. Можно сказать, "стажировку" на войне я прошел в очень короткие сроки. Казалось, уже все знаю. На третий день мы под­караулили группу "Ю-87", сбили три штуки и, довольные, повернули домой. Со стороны солнца на нас спикировали "мессеры". Снарядной трассой, как бритвой, срезали мне правую консоль, а левого летчика группы сбили. Вот когда я понял, что не все предвидел в бою. Так было со мной. А с другими как? Во второй эскадрилье полка, которая базиро­валась в сорока километрах от нас, на полевом аэродроме, были храбрые и ловкие ребята. В первый день войны им довелось драться с немецкими асами. Одни из них погибли в первом же воздушном бою, другие вышли победителями, прославились. Теперь их знает вся страна. - Пищиков сел на стол. - И у вас воздушные бои, в которых вы участвовали, постепенно усложнялись. Имеете две победы - сбили два самолета противника. Это мы оценили. Наградили и на днях вручим орден. Все шло хорошо. И вдруг прилетел Мюллер...

- Если бы я предвидел обстоятельства боя, как вы ска­зали, то неизвестно еще, кто из нас был бы на земле. У меня хромает осмотрительность...

Пищиков плашмя стукнул карандашом по столу.

- Почему не сказали об этом мне раньше? Лично. Стыдно было?

- Нет.

Пищиков отвернулся, чтобы не глядеть на летчика.

- А что?

- Как я могу сказать, какая глубина Березины, если я в ней не купался ни разу? - спросил Кривохиж.

Пищиков молчал.

- Я чувствовал, что осмотрительность у меня слабая, даже говорил товарищам. Однако это было только мое лич­ное мнение, - продолжал Кривохиж.

Пищиков повернулся к нему.

- Логично.

- После того, что случилось... были ночи в госпитале. Не спалось... Все думал... Сейчас-то я знаю, на что надо об­ратить внимание.

Пищиков снова стал ходить по кабинету. Можно было подумать, что он забыл о Кривохиже, был занят другими, более важными заботами.

- А знаете, - наконец сказал он, - я хочу с вами по­летать.

- На спарке?

Пищиков с укором скосил на него левый глаз.

- Пойдем на боевых. Только на боевых!

Кривохиж вскочил со стула.

- Утром облетаю новую машину, и...

- Просмотрите инструкцию по эксплуатации.

- Я еще до госпиталя сдал по ней зачет инженеру.

- Хорошо. Действуйте по эскадрильскому плану, а я выберу время, чтобы слетать с вами, - рассматривая карту, Пищиков улыбнулся. - Есть хороший маршрут, - сказал он загадочно.

Кривохиж склонился над картой.

- Это завтра. Сегодня идите отдыхать.

Кривохиж козырнул и вышел из кабинета.

На дворе лицом к лицу столкнулся с Лелей Винарской.

- Иван Иванович? - Леля обхватила его за шею, по­целовала в щеку. - Откуда ты взялся? А у нас говорили...

- У Пищикова был, - он взял Лелю под руку, и они пошли меж стоянок.

- Что ж у вас тут говорили?

- Что говорили? Хочешь знать? Говорили, что на лице останутся следы ожогов. Все враки.

- Конечно, враки. Когда это девчата говорили про меня правду? Рассказывай, что у тебя слышно? Как живешь?

Леля все поглядывала на него.

- S'il vous plait! - сказала она.- И влюбиться в тебя немудрено.

- Попробуй,- улыбнулся Кривохиж. Теперь она игриво усмехнулась.

- Ой, Иван, какой ты стал!

- Хуже или лучше?

- Лучше...

- Тогда договорились. Значит...

- Ничего не значит,- перебила Леля.- Посмотришь, что скажет Катя. Ты уже видел ее?

- Нет. Я только приехал...

- У нас недавно вечеринка была. Ходили в Кулики,- она с хитринкой посмотрела на Кривохижа.- Но ты... не знаешь... Да ладно...

Лелины слова насторожили его.

- Чего не знаю?

Леля не ответила, остановилась и показала рукой за сто­янки.

- Катя в тире. Иди этой тропинкой. Иди!

Кривохиж задержал ее руку, посмотрел в глаза.

- Потом расскажешь, как ходили в Кулики. Хорошо?