Дороги без следов

Кривохиж пошел. Удивился, почему это Леля не расска­зала, как они ходили на вечеринку. Значит, там было что-то такое...

Тропинка бежала в конец аэродрома. А там от взлетной полосы под прямым углом в поле шла широкая дорога. Она была хорошо выбита машинами и вела в тир, где оружейни­ки пристреливали самолетные пушки.

На первом повороте дороги навстречу попался техник по вооружению Сабуров. Он шел не спеша, переваливаясь с ноги на ногу, как медведь, и поприветствовал Кривохижа издали.

- С приездом! Уже здоровы? Когда будете летать?

- Завтра...

Как знал! Вчера пристрелял вашу машину.

Кривохиж уважал Сабурова. Поговорить с ним - ума набраться. Он досконально знал вооружение и теорию бал­листики и умел свои знания передавать летчикам. Особенно терпеливо возился с молодыми. Не жалел времени, трени­ровал их, твердо зная, что истребитель должен стрелять без промаха.

И - добивался своего. Эскадрилья стреляла отлично.

- На вашей машине плавный спуск гашетки. Пушки не стреляют, а говорят... - сказал Сабуров. - В бою со­ветую действовать короткими очередями. Будьте уверены, что снарядов хватит на весь вылет. Иной раз истребителю приходится вести бой перед самой посадкой на аэродром. В сорок первом служил я в шестьсот десятом полку. Только поставили пушки на "И-16". Летчик взлетел, а навстречу "мессер". Закружились, атакуя один другого. Наш летчик нажимал на гашетку, пока не смолкли пушки. "Мессера" поджег, а когда через пять минут подвернулся ему еще один, то стрелять было уже нечем.

"Что это они все сегодня учат меня? И командир пол­ка, и этот..." - подумал Кривохиж, а вслух с подчеркнутой серьезностью сказал:

- Спасибо за науку,- и помолчав, добавил: - Катя в тире?

- Кончает работу.

Кривохиж попрощался и пошел дальше. Скоро он очу­тился возле тридцать девятой машины. Присев на корточки за хвостом, оперся руками на дутик. Ждал. Катя возилась возле ящика с инструментом неподалеку от мишеней, вдре­безги иссеченных снарядами.

"Оглянись, я тут, - шептал он беззвучно, надеясь, что Катя обязательно посмотрит в его сторону. - Быстрее же!" Слышал, что взглядом можно заставить человека оглянуться. А вдруг и его взгляд имеет такую силу?

"Я пришел. Глянь сюда!" - Он задержал дыхание.

И вот Катя подняла голову. Поискала что-то на площад­ке, до черноты вытоптанной валенками, казалось, даже по­смотрела на самолет, а потом снова взялась за инструменты.

Кривохижу стало жарко. Он уже не мог больше прятаться.

"Не увидела", - встал за самолетом и, поднимая по-аистиному ноги, осторожно пошел к Кате. Оставалось каких-нибудь три шага, когда она вдруг оглянулась и вздрог­нула от неожиданности.

- Добрый день! - выдохнул Кривохиж.

- Добрый... Только не день, а уже вечер.

- В самом деле, смеркается, - Кривохиж пожал ей руку. - Ты одна здесь?

Какой-то миг Катя смотрела в его глаза. Они, как и преж­де при встречах, светились радостью. Заметно покраснев, Катя прерывисто вздохнула.

- Кончили работу. Вот собираю инструменты.

- Я помогу.

- Постой... Дай поглядеть на тебя...

Кривохиж остановился. С трудом пряча радостную улыб­ку, посмотрел ей в глаза.

- Вот тут светлей, - она показала на щеки. - Шлемо­фон не закрывал. Брови и ресницы еще коротенькие.

- Ты же видела, что совсем сгорели. Теперь уже от­росли.

- А тут рубец остался, - Катя дотронулась пальцем до шеи. - Не больно?

- Нет.

- Ты похорошел.

- Неужели?

Уложили в ящик инструменты. Встречаясь взглядами, они радостно улыбались.

- Ты загорела, как цыганка.

- Постоишь на солнце да на ветру целый день, выма­жешься ружейным маслом, так родная мать не узнает.

- Не знаю, как мать, а я-то чуть узнал. - Он взял ее за руку, привлек к себе. - Сколько же мы не виделись?

- Двенадцать дней.

- Всего? - удивился он. - Мне казалось - год про­шел.

- Ну, закроем нашу "контору" и - на аэродром!

На краю тира они обогнули длинный ящик, куда обычно складывали авиационные пушки, и направились к вагончику на широких полозьях. Это и была "контора" оружейников. Кривохиж открыл двери.

- Красота у вас. И печурка теплая.

Они сели на топчане. Говорили, перебивая один другого, как будто и вправду не виделись целый год. Не заметили, как растаяла на западе красная полоса заката.

Кривохиж обнял Катю.

- Закрой двери,- сказала она между поцелуями.

Теперь они шептались, точно боясь, что кто-нибудь их может подслушать.

Все тревоги и сомнения, мучившие Катю эти дни, оста­лись где-то далеко-далеко, как дурной сон. Ей показалось, что она никогда не разлучалась с Иваном, что всегда, как и сейчас, ласкали ее эти сильные руки. Она не испугалась, по­чувствовав, как лицо вспыхнуло пламенем, а в виски гулко забила кровь.

Катя прижалась к Кривохижу, слушала в сумерках его прерывистое дыхание и удивилась, когда в окне за краем его шапки-ушанки увидела купол неба. Этот купол неожиданно опрокинулся. Она плечами почувствовала рукавицы, кото­рые положила на топчане.