Дороги без следов

- Видел,- сказал он.- Все видел. Хорошо работал в зоне. Темп нормальный. Тут ни убавить, ни прибавить. "Бочки" хорошие, пике... Это уже, скажу тебе, не просто тренировка. Многие летчики из соседних эскадрилий наблюдали за твоей работой в зоне. Что хорошо, то хорошо. А боевые развороты мне не понравились. В них много академичного, школьного. Что? - Степанов вприщур посмотрел на своего ведомо­го. - Это мы когда-то в школах учились "чему-нибудь да как-нибудь". За такие боевые развороты любой инструктор поставил бы пять с плюсом. Верно. Но тут - война. За линией фронта гляди да гляди, успевай поворачиваться. В прошлом году за Жиздрой, когда "фоккеры" согнали меня с высоты, как я тогда сбил бомбардировщика? От них же удирая. Спикировал под тучу и выхватил машину, ибо земля вот-вот... Взял боевым, гляжу - надо мной "юнкерс". Я и всадил в него пушечную очередь. Потом опять в облака и только после этого успокоился. Вышел из облаков, а два "фоккера" на меня. Ка-а-ак дали! Дым, пламя. Я очутился на парашюте. Фрицы решили расстрелять меня. Спикирова­ли парой и дали залп. Промахнулись. Развернувшись, пошли в атаку еще раз. Ну, думаю, конец! И тут из-под солнца на них свалился "Як". Кок у него трехцветный. Поджег веду­щего...

- Кто это был?

Степанов вынул из нагрудного кармана записную книж­ку, из нее фото.

- Марсель Жази. Из "Нормандии".

Кривохиж с интересом подержал в руках фотографию французского летчика. Был тот в шапке-ушанке с узким авиационным крабом и в канадской меховой куртке с "мол­нией" на груди. Острый, внимательный взгляд.

- Я раньше не видел это фото.

- Сегодня получил письмо.

- Где они сейчас?

- Под Тулой. Их на зиму отвели в тыл. Однако пишет, что привык, и зима уже не кажется такой страшной. Будто жил в этих краях все время... Эх, Марсель, Марсель! - Степанов опять положил фото в записную книжку, спрятал ее в карман.- Так вот... Боевой разворот должен быть стре­мительным. Противник не успеет оглядеться, а тем более понять твой маневр... Вот что требуется! Совершенствуй технику пилотирования!

"Не успеет приглядеться... понять маневр... Про это же мне вчера и Пищиков говорил. Вон как!" - подумал Кри­вохиж.

- А вообще понравилась машина?

- Хороша...

- Как ручка управления? Мне очень нравится.

- На виражах сама берет нужный градус...

- Признаюсь, облетал я ее и хотел взять себе, а потом вспомнил, что есть же у меня боевой ведомый,- усмехнул­ся и пошел.

Наговорил три бочки арестантов, будто и пошутил, а на самом деле попробуй сделать все, что он посоветовал.

Кривохиж был взволнован и немного растерян. Проводив Степанова взглядом, вздохнул. Однако полет-то в зону все-таки удался...

Когда он повернул на тропинку, услыхал знакомый тихий голос. Сперва подумал, что ему почудилось, потому что все еще шумело в ушах. Пройдя немного, остановился. Из-за са­молета показалась Катя. Кривохиж свернул к ней. Она шла навстречу, щурясь от солнца. Щеки ее покраснели от холода, длинные ресницы скрывали беспокойный блеск черных глаз. Она будто избегала встретиться с ним взглядом.

- Доброе утро, богиня войны! - широко расставив руки, Кривохиж хотел обнять девушку.

Катя отступила на шаг, с укором глянула на него. Воз­можно, Кривохижу показалось, а может быть, и на самом деле он увидел тени под ее грустными-грустными глазами.

- Что с тобой? - наклонился он.

Она уперлась руками ему в грудь:

- Не вздумай чего... На нас смотрят.

- Поздно. Надо было раньше смотреть, - сказал он и взял ее под руку.

Катя медленно ее высвободила, отступила в сторону и подняла на него глаза. В них были тревога и недоверие.

- Захворала... Сейчас же пойдем к Вихалене, - сказал он, почувствовав холодок под сердцем.

- При чем тут Вихаленя? - в ее глазах запрыгали ис­корки смеха.- Мне ты нужен.- И, как бы спохватившись, опустила взгляд, однако не удержалась, снова посмотрела на него. - Как только ты начал в зоне крутить "бочки", я не усидела в тире, - призналась она. - Захотелось глянуть на тебя. Сказала Сабурову, что меня вызывают в штаб, и вот... очутилась здесь. Первый раз в жизни соврала,- потяну­лась к нему, поправила воротник гимнастерки.- Застегнись. Вспотел в самолете, недолго и простудиться.

- Ко мне ничто не пристанет.

- Когда на боевое задание?

- Хоть сейчас. Я готов.

- Побудь со мной. Я тебе что-то покажу,- тоном заго­ворщицы сказала Катя.- Иди сюда.- Подошла к самолету, развернула на плоскости газету.- Видел?

- Я газет еще не читал.

- Где тебе сегодня я или газеты! Самолет заслонил все. Смотри, может, брат?

Кривохиж посмотрел из-за ее плеча.

- Александр! - схватив газету, крикнул: - Вот когда объявился!

Тут, возле самолета, и застал их Пищиков. Поглядел на Катю, которая при виде подполковника совсем растерялась, тронул за плечо Кривохижа.

- Мой брат,- похвалился Кривохиж.- Вот...

Пищиков посмотрел на фото.

- Похож... Герой, полковник... Танкист... Наверное, бри­гадой, а то и корпусом командует. Где служит?

- За войну первый раз увидел. И то на фотографии.

- Через газету нетрудно узнать, где он.