Дороги домой больше нет

Я высыпаю содержимое одной из коробок прямо на стол – так нет ничего хрупкого, только мои старые, переломанные куклы-барби. Эх, нагоняет воспоминания, жаль только, что в куклы мне всегда было играть не с кем, а вот моему брату и сестре повезло чуть больше.

– Это человеческие игрушки? – я подскакиваю на месте и натыкаюсь на виноватый взгляд Алисы. – Прости, не хотела тебя напугать, я просто пришла позвать тебя ужинать.

– А во что играют ваши дети? – вместо ответа спрашиваю я.

– Ну, куклы у нас тоже есть, только они… немного другие, – наверное, колдунья собиралась сказать что-то другое.

– Если судить по моим скромным знания о вашем мире, то надо ещё постараться, чтобы найти между нами сходства, – негромко ворчу я и не особо аккуратно сгребаю со стола игрушки обратно в коробку, и пририсовываю рядом плюсик: я решила таким образом обозначать уже «исследованные» вещи.

– Да? Может быть. Я за свои пару тысяч лет никогда не была в Неизведанных Землях. Недаром ведь они «неизведанные»…

– За своим пару тысяч лет? Простите, Алиса, но… а вам сколько?! – меня волнует только этот вопрос.

– Скоро уже тысяча лет! – отвечает Алиса даже с гордостью.

– Это… это… ведь… о-го-го сколько! – изумлённо выдаю я. Алисы смотрит на меня немного удивлённо, но затем опять мягко, ласково улыбается.

– Да нас нет, но, я слышала, люди живут всего сотню лет или даже меньше, это правда?

– Чистая, нет, даже святая правда!

– Судя по твоему лицу, ты не ожидала такого поворота. А теперь, чтобы огорошить тебя ещё сильнее, я скажу, что для колдунов три тысячи лет – не так уж и много. Например, Олегу Михайловичу уже минуло пятнадцать тысяч лет.

– Так, я официально в шоке, – сделав какой-то неразборчивый жест рукой, я, вопреки словам, словно прихожу в себя. – А что у нас сегодня на ужин?

– Увидишь, – неожиданный ответ. Обычно это Фёдор темнит, строит таинственный вид.

Я снова встречаю Воронёнка, когда меня наказывают за взрыв на зелье варении, – я всего-то перепутала мышиные и крысиные хвостики! – и сегодня вторник. Теперь мне придётся целый час отмывать котлы, после зелий.

Обычно колдуны просто насылают какие-то заклятья на щётки, и те делают всю работу сами, но по «особым случаям» этим заставляют заниматься учеников. Провинившихся учеников.

«Нет бы объяснить мне разницу между этим совершенно одинаковыми хвостами, – никто ведь даже не пострадал! – надо отправить меня чистить эти котлы!» – сержусь я, пока иду после злосчастного урока в соседний класс.

К слову о том, что никто не пострадал… Пострадал. Учитель. И троих учеников окатило брызгами. Зелье не было очень уж горячим, просто тёплым, но оно напоминало серые сопли. Понимаю, почему все пострадавшие рассердились. Впрочем, чем дальше я иду, тем смешнее мне становится, а какая злость одновременно со смехом? Нет, конечно, я могу, но смысл-то? Я сейчас пойду, почищу «кастрюльки», а воспоминание сохраню как «очень важное» (с пометкой «Бесценное!»).

Учеников в классе удивительно много. И все поразительно злы. Не ожидала, что так много наказанных. Лица незнакомые, неинтересные, кроме одного за дальним столом. Долго не думая, я тоже прохожу в конец и сажусь за соседнюю парту.

– О, мисс Кис-Кис, чем оказан такой чести? – тотчас весело спрашивает третьекурсник, перегибаясь через проход. Он единственный человек в комнате, помимо меня, кто не зол как чёрт.

– В смысле? – переспрашиваю я.

– За что тебя наказали? – объясняет Лён, всё также ослепительно-хитро улыбаясь.

– Окатила учителя и невинных жертв соплями. Откуда мне знать, чем отличаются хвостики мышей от хвостиков крысиных? – я даже не понимаю, чего в моём голосе больше: возмущения или насмешки. – А что насчёт тебя?

– Тоже зельеварение. «Немного» перестарался со своим экспериментом: хотел узнать, что будет, если добавить в сонное зелье не одну, а все четыре лапки жабы. Представляешь, – он как-то заговорчески понижает голос, – первые три опустил – ничего не произошло, а бросил четвёртую – котёл просто разнесло!

– Хм… – я пытаюсь не улыбаться, представляя это «зрелище».

– Меня сразу вырубило, очнулся пару часов спустя в медицинском крыле. Тех моих одноклассников, что не пострадали, сразу отпустили с уроков; могли бы они и не злиться: я ведь им помог! – с шуточным возмущением-недоумением говорит третьекурсник. В его карих глазах пляшут черти.

Я давлю смешок, и тут вспоминаю, что сказал Олег Михайлович: «Опять вы?». Погодите… это те третьекурсники так проклинали его? Ого!

– Ясно, – киваю я и с удовольствием представляю хаос, что устроил этот парень с очаровательными кудряшками! – Всё, Воронёнок, ты мой кумир! – смеюсь я, беря на заметку, что стоит узнать побольше о «влиянии жабьих лапок на зелье».

– А ты мой! – сияет Лён и добавляет. – Ты первый колдун, что оценил мой фокус! Всё остальные только ужасаются и смотрят как на дурака!

– Бывает, – хмыкаю, хотя мне такая ситуация тоже знакома. – Значит, нам обоим повезло встретиться.

– А… – хочет что-то добавить Воронёнок, но тут заходит в класс явно рассерженная учительница.