Дороги в горах

В логу солнце не выпило еще росу, и высокая трава и кустарник стояли все сизые. Было прохладно, и от малейшего прикосновения к ветвям на Кольку сыпались прозрачные свежие капли.

Вдруг конь всхрапнул, вскинул голову.

— Ты что? — Колька ободряюще хлопнул коня по шее, толкнул в бока каблуками сапог. Конь, прядая ушами, храпел и пятился. А со дна лога косогором мчались коровы. Ослепленные страхом, мчались наугад, куда придется.

Колька выпрыгнул из седла и, заряжая ружье, побежал вниз, наперерез коровам. «Похоже, сам хозяин тайги! — подумал Колька. — Только бы не успел задрать корову».

Путаясь в траве, Колька выскочил на круглую покатую поляну. И сейчас же ближний куст вздрогнул — из него проворно вывалился медведь.

Они стояли один на один. Человек и матерый зверь. Их взгляды встретились. Колька понял, что медведь обозлен: человек осмелился помешать ему, встать на пути.

Гулкий выстрел еще блуждал между стволами деревьев, а приподнявшийся на дыбы зверь медленно, будто нехотя, осел и повалился. Выждав несколько секунд, Колька осторожно подошел к медведю, ткнул его стволами. Готов.

Колька вытер ладонью потный лоб, облизал пересохшие губы. Захотелось курить. Он хлопнул по карману фуфайки, нащупывая папиросы, и, сам не зная почему, оглянулся. Совсем рядом, в каких-то двух метрах, стоял второй медведь. Колька едва успел вскинуть ружье.

Сквозь легкую голубоватую пелену дыма Колька увидел красную, оскаленную пасть зверя. Он толкнул в нее стволом. Медведь ударил лапой по ружью так, что оно отлетело. Колька, перескочив валежину, бросился за ближайшую сосну.

Схватясь за дерево, он остановился. Мелькнула мысль: «Дерет с лица…» А медведь привстал, развел когтистые лапы. Он не особенно спешил: уверен в победе над безоружным человеком.

Пригнув голову, Колька стремительно бросился под медведя. Зверь перелетел через него и оказался за спиной. Колька вскочил, изловчась, схватил медведя за уши, изо всех сил стал давить к земле. Нож!

Хотя Колька быстро выхватил нож и, вцепившись в лезвие зубами, раскрыл его, медведь успел мазнуть лапой по скуле. Удар скользящий, но все равно голова Кольки наполнилась шумом. Покачнувшись, Колька взмахнул ножом раз, второй…

— На, понимаешь!.. На!..

Медведь рявкнул, отшатнулся, зажал лапой глаз. И снова насел на Кольку. Насел яростно, неотступно. Колька всячески увертывался, прятался за деревья и все время отмахивался складным ножом, стараясь угодить медведю во второй глаз. Один из ударов достиг наконец цели. Ослепленный медведь закружился на месте. Колька схватил подвернувшуюся под руку орясину и долго бил зверя по голове.

— Вот тебе! На, понимаешь!

Когда медведь ткнулся мордой в траву, Колька шлепнулся на толстую обомшелую валежину. Только теперь он почувствовал смертельную усталость. Во рту горит, сердцу тесно в груди. Оно стучит и рвется, рвется…

Стараясь избавиться от противного гула в ушах, Колька трясет головой — все равно гудит, точно провода в ненастье. Пиджак и рубашка изодраны в клочья и всюду кровь — теплая, липкая.

— Однако устряпал… Вот, понимаешь… Где же пастух? И коня нет.

Колька попытался встать, но не тут-то было.

В голове зашумело еще сильней, и все кругом закачалось. Нет, он встанет, обязательно встанет! И встал. Нашел подходящую палку и, опираясь на нее, заковылял на тропинку.

На пригорке, за деревьями, он увидел коня. Тот не сразу подпустил к себе. Все всхрапывал, стриг ушами и, когда Кольке оставалось только схватиться за повод, испуганно отбегал.

— Да ты что, дурной? — сердился Колька и, бросив палку, снова, ковыляя, подступал к коню. — Это же я. Вот чудак, понимаешь… Тпр-р!

Спустя полчаса Колька, держась обеими руками за луку и склонясь к шее коня, подъезжал к стоянке отца. Вот конь сам остановился, срезал под порогом старого щелястого аила стебель травы, а Колька все сидел. Наконец он, сгоняя сонливость, тряхнул головой, немного выпрямился и позвал хриплым голосом:

— Ата… Ата!..

Откуда-то вынырнул Барс. С поджатым хвостом обежал коня, глянул на Кольку и завыл.

— Пошел! — рассердился Колька и с трудом спустился на землю. — Не хватало еще, понимаешь!

Барс, несколько отбежав, опять завыл. Выл тоскливо и смотрел Кольке в глаза, точно искал сочувствия.

Колька, покачиваясь, подошел к аилу, распахнул дверь. Отец лежал на спине, с неестественно подвернутой под себя ногой. Левая рука, с зажатой в кулаке трубкой, откинута.

— Ата! Ата! — крикнул Колька с ужасом.

Сенюш не шевелился.

Костер в его ногах давно потух, подернулся пеплом…

Глава одиннадцатая

Еще не было пяти часов, а Петр Фомич уже на ногах. Заглянув в комнату дочери, он увидел пустую нетронутую постель и поморщился. Хм!.. Ведь опять в дурах останется. Уже осталась…