Дорогой Эван Хансен

Я поверил ему. Но беспокоиться не перестал. Мне чудилась такая картина: деревья валятся, и папа получает травмы. Но он был прав. Когда мы с мамой на следующее утро вылезли из палатки, гамак висел на деревьях. Папа сказал, что провел в нем лучшую ночь в своей жизни. Прежде чем мы покинули это место, он помог мне вырезать мои инициалы на одном из деревьев, чтобы легко найти его в следующий раз. Но следующего раза не было.

Первое, что я сделал, когда начал стажироваться в парке, так это попытался найти то дерево. Казалось, я обошел его весь, но найти дерево не смог. И в конце концов сдался. Парк такой большой. А мы с папой были здесь много лет назад.

– Что он сказал о твоей речи? – спрашивает Зо.

Сам виноват, что заговорил об отце. Он, разумеется, ничего не знает о ней. Когда в прошлый раз я попытался поделиться с ним подобными новостями, дело не пошло.

Зо все понимает по моему молчанию.

– Ты не показал ее ему?

– Как тебе тако? Вкусно, правда?

– Эван.

Я люблю, когда она произносит мое имя. Зо терпеливо сидит в ожидании, когда я признаю ее правоту. Похоже, я могу сделать это.

– Я собираюсь послать ему ее, – осторожно говорю я. – Просто жду подходящего момента. Папа был очень занят в последнее время. А Тереза беременна. К тому же они подыскивают себе новый дом и очень надеются переехать в него до рождения ребенка.

– Подожди. Ты никогда не говорил о ребенке. Мальчик или девочка?

– Мальчик.

Лицо Зо светлеет:

– Не может быть! Это замечательно. У тебя будет маленький братишка.

– Ну да. – Вот и все, что я могу сказать. Потому что хотя я и доверяю ей, но не уверен, что способен говорить об этом.

Зо притихает, и я кое-что понимаю: она потеряла брата, а у меня брат вот-вот появится. Может, я не имею права не хотеть его.

– Я еще не переварил это, – говорю я. А вот чего я не говорю: мне бы хотелось, чтобы отец принимал участие в моей жизни, чтобы мне не приходилось постоянно напоминать ему о себе.

– Ну, – радуется Зо. – Ты будешь лучшим старшим братом на свете. И я уверена, твой папа не так уж занят и найдет время на то, чтобы гордиться твоими делами.

Я ей столько всего рассказал, но еще большего она не знает.

* * *

– Все это некогда было частым владением, – говорю я, обводя рукой окружающее нас пространство. – В двадцатых годах один парень жил здесь со своей семьей. Люди считают, что его звали Эллисон, но на самом деле его фамилия была Хьюитт. Никакого Эллисона тут никогда не было.

Оборачиваюсь посмотреть, слушает ли меня Зо. Мы долго шли по тропинке, а разглагольствовал я еще дольше. Зо словно включила меня, и я никак не могу выключиться.

– Прошу прощения, я не знаю, почему я тебе все это рассказываю.

– Нет-нет, мне интересно. Продолжай.

– О'кей, ну, а потом в доме Джона Хьюитта случился большой пожар, сгорело все, его жена и дети погибли. Он не мог оставаться здесь и заключил соглашение со штатом о том, что на этой земле будет парк в память о его семье. Он попросил, чтобы его назвали Эллисон. Это сочетание имени его жены – Эллен и имен детей – Лила и Нельсон.

– Не может быть, – говорит Зо. – У меня мурашки по коже.

– Мне рассказал об этом мой босс.

Для меня самая замечательная часть истории – то, что парень мог назвать парк по фамилии, Хьюитт, посвятив его им всем. Но он отстранился от этого и оставил память только о жене и детях. Несправедливо, что очень многие понятия не имеют, по чьей инициативе появился парк.

– Ты знаешь, где стоял дом? – спрашивает Зо. – Где жила эта семья до того, как…

Я отрицательно качаю головой, мне жаль разочаровывать ее. Нужно будет спросить лесника Гаса – может, он в курсе.

Зо останавливается и оглядывается вокруг.

– Честно говоря, я всегда забывала о существовании этого места. Хотя оно находится прямо перед моим носом.

И это идеальный нос. Ее красота превосходит красоту парка.

– Ну, – говорю я, – пока я работал здесь все лето, чем занималась ты?

– Работала в лагере в Риверсайде днем. И несколько вечеров в новом кафе-мороженом на бульваре.

Киваю, притворяясь, что никогда не проходил мимо того кафе этим летом, услышав, что она работает там.

– Похоже, ты была изрядно занята.

– Ну да, – говорит Зо. – Я стараюсь бывать дома как можно меньше.

А я – наоборот. Или же так было раньше…

Зо идет вперед. Я посоветовал ей надеть кроссовки, но не подумал, что она будет в конверсах. Они не слишком хороши для пеших прогулок. Нам предстоит спуск по крутому склону.

– Поосторожнее на этих камнях, – предупреждаю я. – Они могут оказаться скользкими. – Мне хочется вести ее дальше за руку. Но теперь, когда ее глаза открыты, она в этом не нуждается, и я не уверен, хочет ли.

– Когда мне было лет двенадцать…

– Да?

– Я попыталась убежать, – говорит Зо.

Иду быстрее, чтобы лучше ее слышать.

– Мои родители были всецело поглощены Коннором. Мне пришел в голову план – убежать в парк со спальным мешком и остаться там до тех пор, пока они не придут и не найдут меня.

Лесник Гас говорит, что некоторые бездомные спят в парке и собирают манатки к тому времени, как лесники начинают утренний обход. Лесникам известно это лишь потому, что на месте их ночлега остается мусор.