Дорогой враг

Что-то в Мейконе задело меня за живое. Ни с кем другим у меня нет такой связи, как с ним. Неужели это из-за нашего прошлого? Или это просто обычное влечение? Скорее всего, и то, и другое. Я знаю, что он хочет, чтобы мы были друзьями. Друзьями, которые флиртуют. Я осознаю это, но пока не могу поверить.

Мейкон прочищает горло, вскидывая брови. Он, очевидно, не уйдет, пока я не отвечу, почему до сих пор в постели.

— У меня месячные, — говорю я. — Я чувствую себя раздутой и умирающей. Не хочу вставать. — Но это только отчасти правда.

Левый уголок его губ подергивается.

— Ты серьезно вот так просто взяла и сказала мне это?

— А я должна стыдиться нормальной функции организма?

Его щеки краснеют, и он хмыкает.

Не услышав ответа, я сворачиваюсь калачиком на бок и пытаюсь снова устроиться поудобнее. Буквально утром я чувствовала себя дерганым комком пульсирующей боли, но пара обезболивающих успокоили и расслабили меня.

— Я собираюсь снова лечь спать. Приготовь себе завтрак сам.

— Уже сделал. — Он наклоняется ближе, окутывая меня ароматом мыла с шалфеем, которым он пользуется, и чего-то исключительно присущего Мейкону. Его запах настолько знаком, выжжен в моей памяти, что даже в таком ослабленном состоянии я чувствую себя как дома. Мне это совсем не нравится. Я смотрю на него, приподняв бровь, как бы спрашивая об этом вторжении в мое личное пространство.

Мейкон выдыхает, отвечая мне взглядом, что я похожа на милого, сердитого котенка.

— Ты вообще собираешься вставать?

Столкновение наших взглядов слишком мощное.

— Нет. Приготовь себе обед тоже сам.

— Делайла.

От предупреждения в его голосе я фыркаю.

— Тебе лучше не связываться со мной сейчас, Мошенник. Я обладаю сверхчеловеческими способностями, дарованными мне богинями месячных.

Досадно, что такой богини не существует, только злая дьяволица, которая раз в месяц превращает мою жизнь в ад. Мне плохо, как после бутылки алкоголя, и я ужасно устала. Моя грудь болит, и я ни за что не буду бродить по дому Мейкона без лифчика. Отсюда и вытекает мой навязанный самой себе день в постели.

Но и это тоже не совсем правда. Мне нужно отдохнуть от Мейкона. Его слишком много. Я не должна жаждать увидеть его снова. Мне следует думать о других вещах, кроме смеха Мейкона, его дразнящих манерах и медовом рокоте его голоса. Черт! Я снова делаю это.

— Кыш, — бормочу я. — Уходи, пока кое-кто не сбросил на тебя дом.

Мейкон закатывает глаза на мою цитату из «Волшебника страны Оз», а затем поднимается, используя свою трость в качестве опоры.

— Хорошо. Но я присуждаю Норту награду «Работник месяца».

— Если наградой не будет шоколадный кекс, доставленный мне прямо в рот в течение следующих пяти минут, то мне все равно.

Мейкон фыркает, но в его глазах мелькает тень улыбки.

— Извини, я награждаю красным бархатом.

— Пфф. Тогда проваливай скорее отсюда. — Я отмахиваюсь, зная, что от него не так легко отделаться, и все же мне нравится дразнить его.

Как и ожидалось, Мейкон не двигается, кладя руку на бедро и глядя на меня из-под черного веера ресниц. Все веселье исчезает с его лица, когда я понимаю, что хмурюсь. Не знай я его так хорошо, то подумала бы, что он не решается что-то сделать. Тишина между нами затягивается, и он выдыхает, сжимая затылок одной рукой. Несправедливо, насколько прекрасно выглядят его бицепсы при этом движении.

— Тогда возьми выходной на сегодня, — наконец говорит он. — Я ухожу сегодня вечером.

От того, как он произносит это, по моей коже пробегают мурашки. Мне должно быть все равно. Он может идти куда захочет. Но в его взгляде есть какая-то вина. За что ему чувствовать вину?

— Хо-ро-шо, — говорю я, растягивая слово. — Повеселись.

Мейкон поджимает губы, словно ведет какую-то внутреннюю борьбу, но затем вскидывает подбородок.

— Если я не вернусь к завтраку, то напишу.

Ах, вот что. В моем животе скручивается странный, болезненный узел. Он идет на свидание. Когда-то этого стоило ожидать. Хоть я и называю его придурком, нельзя отрицать, что он красавчик. В конце концов, он звезда. Ему не составило бы труда найти девушку на одну ночь даже с мешком на голове или неприятным запахом изо рта.

Черт, я долго молчу, затем пожимаю плечом, будто сейчас оно не весит тонну.

— Как любезно с твоей стороны сообщить мне об этом.

Выражение его лица становится каменным, и я ловлю себя на том, что повторяю свои слова. Я сказала это слишком безразлично? Или недостаточно? В любом случае я не убедила его в том, что меня это не задело. Но на то есть оправдание. Нелегко разыгрывать усталую сварливость, когда изнутри тебя разрывает комок неприятной и ненужной ревности. Но я пытаюсь казаться невозмутимой.

— Это все? Потому что ибупрофен начинает действовать, и я опять хочу спать.

Ноздри Мейкона раздуваются от учащенного дыхания, но он одаривает меня мягким взглядом.

— Да. Это все. Увидимся завтра, спящая красавица.