Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Вспомни, что ты нкогда мои видла недостатки. Тогда ты показала всю силу своихъ правъ. Я тотчасъ теб призналась, что единою своею гордостію отторгала любовь. Ибо я не могла снести того понятія, чтобъ кто нибудь имлъ власть причинить мн малйшее безпокойствіе. Въ прочемъ человкъ тотъ, съ которымъ я имла дло весьма мало могъ стоить твоего. И такъ я могла сіе приписать сколько моему неблагоразумію, столько его надо мною владычеству.

Сверьхъ того ты на меня вооружилась сперьва за мое любопытство, и когда я доведена до договорной склонности, ты помнишь, что случилось. Сердце мое престало трепетать для него: окончимъ. Но кстати сіе напомнить, что любовникъ мой не столько былъ прелестенъ, какъ твой; мы четыре двицы: Бидулфъ, Лоиза, Камліонъ и я, требуемъ твоего мннія на разршеніе важнаго пункта; т. е. сколько красота насъ можетъ обязывать. Сей случай въ твоемъ положеніи не чрезвычайный. Мы тебя также спрашиваемъ, должно ли почитать за что нибудь красоту въ томъ человк, который оною гордится; потому что по твоимъ примчаніямъ, таковое тщеславіе подаетъ справедливую причину сомнваться о внутреннемъ достоинств.

Ты почитаешь его порокомъ, отъ котораго ты изъята, такъ какъ и отъ всхъ другихъ, хотя въ теб, яко образц нашего пола, соединены вс красоты и пріятности, и по сему всегда имла большее право утверждать, что онъ неизвинителенъ въ женщин.

Надобно теб объявить, что не давно мы о сей матеріи разговаривали. Лоиза просила меня отписать къ теб для изтребованія твоего мннія, коему мы какъ теб извстно, всегда покорялись въ небольшихъ своихъ спорахъ. Я надюсь, что ты при жестокихъ своихъ безпокойствіяхъ найдешь свободное время для удовлетворенія нашему чаянію. Никто боле тебя не показываетъ свденія и пріятности во всхъ тхъ предмтахъ, о которыхъ ты разсуждаешь. Изьясни намъ также, какъ можетъ быть, чтобъ столько старающійся о украшеніи своего лица, хотя оно и весьма мало того требуетъ, не показалъ себя глупцомъ предъ одною особою. Да послужатъ сіи вопросы къ твоему увеселенію, по крайней мр если второй изъ нихъ можетъ быть предложенъ безъ всякаго огорченія. Одинъ предмтъ сколькобъ важенъ нибылъ, не доволенъ занять толь обширный духъ, каковъ есть твой. Но если въ самомъ дл ни тотъ, ни другой теб не понравился; то причти сію прозьбу тмъ моимъ дерзновенностямъ, которыя ты мн прощала.

Анна Гове.

Письмо XXVIII.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.

Въ Понедльникъ 20 Марта.

Письмо твое столь чувствительно меня тронуло, что я не могла отвратить той нетерпливости, которая принуждаетъ меня отвтствовать на оное. Я хочу изьясниться чисто, безъ околичностей, словомъ, съ такою откровенностію, которая прилична взаимному нашему дружеству.

Но позволь сперва мн объявить съ признательностію, что если во многихъ мстахъ своихъ писемъ подала столь не сомнительныя доказательства своего почтенія къ Ловеласу, что ты почла за долгъ пощадить меня для ихъ ясности, то сіе изьявляетъ великодушіе достойное тебя.

Думаешь ли ты, чтобъ былъ въ свт столь беззаконный человкъ, который бы не подалъ случая тмъ, кои сомнваються о его свойств, быть довольными имъ въ одно, нежели другое время? И когда онъ въ самомъ дл его неопускаетъ; то несправедливо ли говоря объ немъ, употреблять возраженія соразмрно съ его поступкомъ? Я приписываю оказывающему мн услуги человку столько справедливости, какъ бы ему не была одолжена ими. Кажется мн, что обращать право его почтенія къ собственному его предосужденію, покрайнй мр, когда онъ не подаетъ къ тому другой причины, есть столь тиранскій поступокъ, что я бы не захотла быть такою, которая позволяетъ себ сію жестокость. Но хотя я стараюсь не преступать предловъ справедливости; можетъ быть трудно воспятить, чтобъ т, коимъ извстны виды сего человка, не полагали во мн нкотораго пристрастія въ его пользу, а особливо если такія иметъ мысли та женьщина, которая будучи сама нкогда подвержена искушеніямъ, желаетъ возторжествовать, видя свою пріятельницу столькоже слабую, какъ и она. Благородныя души, старающіеся объ одномъ совершенств, заслуживаютъ по моему мннію нкоторое извиненіе въ сей великодушной рвности.

Если духъ мщенія иметъ нкоторое участіе въ семъ разсужденіи; то сіе мщеніе, любезный другъ, должно разумть въ умреннйшемъ смысл. Я люблю твои шутки, хотя въ случа они могутъ причинить нкоторое огорченіе. Искренняя душа, которая потомъ познаетъ, что не столько колкости, сколько дружества заключается въ выговор, обращаетъ вс свои чувствованія къ признательности. Знаешь ли ты, къ чему сіе клонится? Можетъ быть въ семъ письм я покажу нкоторый видъ огорченія безпристрастно. Сіе изьясненіе, любезный другъ, будетъ также относиться къ моей чувствительности, которую ты могла примтить въ другихъ письмахъ; и отъ которой я, можетъ быть неболе могу впредь уклоняться. Ты мн часто напоминаешь, что я недолжна желать пощады.