Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Наполнивши голову свою такими мыслями начал он еще заранее чваниться, высокомериться и величаться. Говорил не редко, что дед и дядья суть ничто иное как его управители; что никто еще не имел лучшего против его состояния; что дочери в фамилии делают великую расстройку и замешательство. Сие гнусное и подлое выражение выговариваемо было им столь часто, что сестра моя, почитающая ныне младшую сестру за препону, предлагала мне тогда учинить против корыстолюбивых и хищных намерений моего брата заговор, и оному противиться сколько нам будет можно.

Когда же открылась духовная моего деда, о которой я прежде того столь же как и она была неизвестна. Тогда брат лишившись некоторой части своих надежд начал оказывать свою ненависть против меня. Между тем также и все тем по видимому были недовольны. Хотя я была любима всеми; однако ж отец, дядья, брат и сестра почитали тем себя обиженными относительно права и власти. Отец мой не мог спокойно сносить того, чтобы я была в некоторого рода независимости.

Я желая избавиться от возбужденной против меня ненависти, оставила в расположение моего отца не только данную мне землю, но еще сверх того и знатную сумму денег, назначенную мне по смерти моего деда. Оставила для себя не большое жалованье, какое давалось мне и прежде того на мелкие мои расходы и забавы, не прибавляя оного нимало, дабы не навлечь на себя еще больше зависти. Но как таким моим поступком умножила я к себе любовь и благосклонность моего отца и дядьев, то брат и сестра не преставали стараться вредить мне потаенным образом всячески сколько им было можно. Теперь причина ненависти их мне известна; но я не употреблю на то ни малейшего внимания; ибо знаю, что исполняю мою должность, и нимало ее не преступаю. Когда брат мой вступил во владение своего имения, то сия перемена учинила нас всех благополучными. Он поехал осматривать свои деревни и отсутствие его умножило спокойствие наше еще более. За сим следовало предложение Милорда М*** для моей сестры. Казалось, что счастие наше возрастает. Я сказывала тебе, сколько сестра моя была несколько времени весела и довольна.

Известно тебе, каким образом уничтожилось сие дело, и как оно переменилось.

Но приезде брата моего из Шотландии нарушилось наше спокойствие. Белла, как я то уже дала тебе знать, говорила открытым образом, что она отказала г. Ловеласу из презрения его поступок и нрава. Сие самое побудило брата моего соединиться с нею за одно. Начали они оба совокупно унижать и порочить как г. Ловеласа, как и всю его фамилию, которая не заслуживает ни чего больше, кроме одного почтения. Сие самое и было причиною произошедшего между ими и дядьями моими разговора, которой происходил следующим образом.

Они ругали его по обыкновению своему самыми язвительнейшими словами. Дядя мой Антонин слушавши их долгое время терпеливо, на конец сказал им, что,,сей молодой человек поступал так, как было должно честному и учтивому кавалеру; равным образом и племянница его Клари вела себя очень благоразумно. Что нельзя желать лучше и пристойнее сего союза для нашей фамилии, потому что г. Ловелас имеет довольно знатное имение, как то свидетельствуют и самые его злодеи, а впрочем не кажется он ни мало таковым злобным и порочным, как его изображают; что хотя и можно его несколько упрекать в расточительности, но то есть обыкновенной порок в молодых людях, которой всегда с летами проходит.

Потом описывая им его великодушие изображал им его человеком снисходительным, которой имея около четырех сот тысяч фунтов стерлингов дохода, не налагает никогда на приказчиков своих и арендателей излишних податей и налогов, и любит, чтобы они были жирны, одеты чисто и покойны. Я и сама слыхала от него иногда подобные сему разговоры, которые пересказывал он всегда, показывая вид весьма довольной; между прочим рассказывал также и сие. Один несчастной откупщик просил у дяди моего Антонина некоторого уменьшения подати в присутствии Ловеласа. Когда вышел он с отказом, то г. Ловелас с такою ревностью взял его сторону, что тот человек был призван назад, и просьба его была исполнена. Г. Ловелас вышедши за ним, подарил ему две гинеи; ибо он признавался, что не имеет у себя ни пяти шилингов.

Хотя разговор сей был для меня очень не противен, и я видела в нем довольное великодушие; однако ж не чувствовала в себе ни трепетания сердца, ни в лице краски. Не могла только удержаться от того, чтобы не сказать самой в себе внутренне: если небо бы назначило его для меня, то он не противился бы многим вещам, в которых я нахожу удовольствие. Притом могу сказать также: какая жалость, что такой человек не может быть совершенно добрым во обще для всякого?

Извини мое в таком случае отступление от настоящего описания.