Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

У меня есть другие намерения на случай нужды. Я бы мог изъяснить оных со сто, но не менее бы еще ста осталось к произведению их в случае необходимости, дабы возбудить в тебе недоумение и подкрепить твое внимание. Не сердись на меня; ибо, если ты мой друг, то вспомни о письмах девицы Гове и ее мнении относительно заповедных товаров. Любезная моя пленница уведомляет ее о всем. Она то ее к тому побуждает. Не почитают ли уже меня сии две девушки, гнусным, дураком и дияволом? Однако причинил ли я им какое зло? Что же я сделал до сего времени?

Дражайшая покраснев отвечала мне, потупя глаза, что она все такие попечения мне поручает. Я ей предложил, для отправления бракосочетания, церковь Милорда М… в коей находились бы при нас обе мои тетки и двоюродные мои сестры. Она не оказалась согласна к публичным церемониям, и в самом деле я думаю, что она не более того желает как и я. Видя что она о том мало думает, весьма опасался я принуждать ее более.

Но уже я ей представлял штофные образчики, и приказал некоторым брилианщикам принести ей сего дня на показ разные уборы с брилиантами. Она не хотела смотреть образчиков. Она при сем вздохнула. Уже во второй раз, сказала она мне, предлагаются они ей! Она также не захотела видеть брилианщиков, и предложение переправить драгоценные каменья моей матери отложено до другого времени. Я уверяю тебя, Белфорд, что все сии представления были с моей стороны весьма искренни. Все мое имение ничего для меня не составляет, сравнивая его с моим сердцем.

Тогда она мне сказала, что написала на бумаге все то, что думала о моих статьях, и что изъяснила на оной свое мнение о платье и драгоценных каменьях, но что в прошедшее Воскресенье, по случаю моего с нею поступка она разодрала свое письмо а для чего не мог я понять. Я неотступно ее просил показать мне сию бумагу, хотя бы она вся была изодрана. Подумавши несколько она вышла, и Доркаса принесла мне ту бумагу. Я ее прочел. Я почитал ее за новую, хотя весьма не давно ее читал; и клянусь моею жизнью, что я с великим трудом мог удержаться от гнева. Удивительное творение, повторял я сам себе многократно! Но я тебя уведомляю, что если ты желаешь ей добра, то не пиши ни единого слова в ее пользу; ибо, если я окажу ей милость; то сие должно произойти от собственного моего движения.

Ты удобно предполагать можешь, что как скоро ее увидел, то чувствовал я удовольствие превознося ее похвалами, и возобновлял все клятвы вечной благодарности и любви. Но вот что удивления достойно. Она принимает все, что я ей ни говорю с отвращением; или если то не с отвращением, то так, как весьма достодолжное ей воздаяние, коим как кажется, она нимало себя не ласкает. Похвалы или ласкательства портят многих женщин. Я и сам чувствую тогда, что сердце мое надмевается, когда меня хвалят. Ты может быть мне скажешь, что гордящиеся похвалами, обыкновенно бывают те, кои менее их заслуживают, как то видно, что всегда те надуваются своим богатством, или знатностью, кои в оных не рождены. Я признаюся, что должно иметь душу превосходящую сию слабость. Но я разве не имею души? Нет, я уверен что имею оную. И так почитай меня за исключенного из общего сего правила.

Теперь я решился быть непоколебимым в моих намерениях. Милорд, по излишнему своему великодушию говорит о тысяче фунтах стерлингов доходу. Я уверен, что если я женюсь на моей любезной, то он скорее определит на ее нежели на меня, все то, что намерен нам уступить, и не угрожал ли уже он меня, что по смерти его, если я не буду добрым мужем, он оставит ей все то, чего токмо лишить меня может? Впрочем он не знает, что столь совершенная женщина никогда не может быть не довольною своим мужем, не опорочивая его; ибо никто не почтет ее хулы достойною. Это другая причина, как ты видишь, не позволяющая Ловеласу обручиться с Клариссою. Но какой чудак любезной мой дядюшка! он думает учинить женщину независимою от своего повелителя, и следовательно бунтовщицею!… Впрочем он и сам ничего хорошего себе не сделал, поступя с равною глупостью.

В разодранном своем письме любезная моя упоминает токмо о двух стах фунтов стерлингов на ежегодное свое содержание. Я ее просил, чтоб определила гораздо большую сумму. Она мне сказала, что согласна взять три ста: я опасаясь, подать подозрения дальнейшими представлениями, сказал, что надлежит взять пять сот, со всеми теми недоимками, кои находятся в руках ее родителя, дабы оными вспомоществовать гже. Нортон, или всем тем, коих она почтет достойными своих благодеяний.