Досуговый центр доктора Рима

Его сбила машина? Не верю свои ушам, продолжаю винить себя за то, что забыл Рима дома.

В голове сгущается туман, сквозь него я слышу про машину, памперсы для собак и красную краску. Прошу Линду сесть за руль, а Костю последить за Римом, чтобы тот не трогал гипс. На пассажирском сидении позволяю себе на минутку закрыть глаза.

***

Нина и Линда долго разговаривают на кухне. Рим в памперсах лежит в углу и абсолютно не проявляет интереса к забинтованной лапе. А говорят: собаки ничего не понимают. Хочется пить, но не хочется отвечать на вопросы, они тотчас посыпятся на меня, войди я сейчас на кухню. Продолжаю лежать в кровати и прислушиваться к телу. Состояние болезненное, похоже на инфекцию или отравление. Угораздило же.

Рим не мог попасть под машину: у нас ведь даже дороги рядом нет. Да какие дороги? Забор без единой дырки! Решаю, что завтра проверю подкопы: собаки таким частенько промышляют.

А сумка Глеба? Как она оказалась в лесу? Мне явно выдали предупреждение, что трогать её опасно. Могло мне всё привидеться? Нужно будет в следующий раз захватить с собой Стаса. Одна голова хорошо, две — надёжнее.

Кстати, что там Стас? На мобильнике несколько пропущенных. Завтра разберусь.

Нина заходит в комнату и долго не ложится в кровать. Слышу, как она расчёсывает волосы, надевает футболку для сна, переставляет цветы на подоконнике, идёт в комнату Линды.

У дочери на тумбочке стоит денежное дерево, его нам отдали соседи при переезде. Нина тогда сказала, что мы специально поставим его в комнату к Линде, чтобы приучить ребёнка заботиться не только о себе. Я понимал, что идея бесполезная, но спорить не стал.

Линда заявила, что не собирается ухаживать за чужим растением, и если захочет, то вырастит своё. Её не смущали засыхающие листья и упрёки матери. Нина не выдержала и сама стала поливать дерево. С тех пор горшок так и остался у Линды, но она к нему ни разу не притронулась. На всё своё мнение.

Нина тихо возвращается в комнату, ложится рядом и тяжело втягивает воздух. Да, у меня тоже не укладывается это всё в голове. Стараюсь не шевелиться, пусть думает, что уже сплю.

22. Рим

Он помнит себя мальчишкой, и как родители со школы заставляли его ровняться на брата. Самое обидное — на младшего брата. «Ты должен заниматься спортом как Георгий», — родители в один голос настаивали на хоккее, потому что брат был лучшим нападающим в школьной сборной, когда Рим перешёл в старшие классы.

Дни соревнований были сравнимы разве что с праздниками. Покупали много еды, мама готовила праздничный ужин, папа отпрашивался с работы, чтобы не пропустить ни одной шайбы.

Рисование плакатов, здоровое питание, кубки и медали, развешанные и расставленные на полках как на выставке. Фотографии, где папа стоит вместе с Георгием на пьедестале. Фотографии, где мама обнимает Георгия и держит его первый кубок лучшего нападающего.

Рим чувствовал себя даже не тенью своего брата, а тенью тени своего брата: обыкновенным пустым местом. Его достижения в научном клубе никого не интересовали. Его заявления о том, что он хочет продлевать людям жизнь, воспринимались с недоверчивой улыбкой или насмешкой.

— Невозможно изобрести рецепт вечной жизни. Люди будут стареть и продолжат умирать, — отец разговаривал с ним, как с пятилетним, хотя Рим уже учился в институте.

— Я и не говорю о волшебной таблетке! Есть шанс притупить предсмертные мучения, люди смогут дольше оставаться с родными и не чувствовать боли! — Рим безнадёжно пытался объяснить отцу идею, он работал над ней с первого курса.

— Чтобы не умирать в мучениях и быть в форме, нужно просто заниматься спортом. Вот Гоша забил три шайбы в последнем матче! Мы с мамой на следующий день проснулись охрипшими, так болели! — не унимался отец.

После перехода Георгия из детской команды в юниоры, родители ещё больше помешались на соревнованиях: ставили ставки, носили кепки и шарфы с названием команды, рассказывали всем родственникам, как им повезло с сыном. Будто он был у них единственный.

И пока один сын сидел ночами в институтской лаборатории, второй махал клюшкой и собирал все лавры.

Рим не понимал, как так вышло: первую часть сознательной жизни он жил нормально, а потом всё начало рушиться. С того самого момента, когда принесли маленький свёрток домой. Мама не ходила с животиком, как остальные мамы, не пила витамины для беременных, не сидела на диетах. Просто в какой-то день принесли свёрток и назвали его Георгием.

Риму не объясняли, почему он внезапно начал делить комнату с этим постоянно орущим свёртком. Почему приходилось качать кроватку, делать смеси и рассказывать свёртку о своих планах и мечтах — он под них лучше всего засыпал.

Рим не понимал, почему его игрушки теперь были общими, почему его любимые футболки нужно делить с кареглазым мальчуганом, и почему при разнице в несколько лет, он был такого же размера как сам Рим.