Досуговый центр доктора Рима

Георгий после перехода в высшую хоккейную лигу часто представлял в голове реакции отца. Он никогда не забудет, как отец ликовал, что они дошли до «вышки», что они теперь надерут задницы Кузнецким медведям» и «Свирепые Рыси», наконец-таки, займут первое место.

Отец всегда говорил «мы». «Мы им покажем!», «Они у нас ещё попляшут» и коронное: «Георгий, мы ещё повоюем». Отец воспринимал игру на льду как войну, а себя и Георгия как того самого солдата, который всем покажет. Он не отрицал наличие команды и других игроков, но считал их не более, чем второстепенными звеньями.

Что случилось с отцом и матерью — до сих пор остаётся загадкой. Когда Георгий приехал праздновать переход в «вышку», дома никого не было. Только огромные неразобранные пакеты с продуктами, оставленные на полу. Мама всегда разбирала продукты после магазина.

Георгий ждал до вечера, заказал четыре разных пиццы, засунул в духовку курицу и сварил картошку. После очередного гудка в трубке он встревожился не на шутку. Ему стало казаться, что случилась беда. Чувство праздника встало в горле комом, срочно захотелось сплюнуть. В дверь позвонили.

Георгий подскочил с дивана, опрокинув одну из коробок с пиццей: он потихоньку ел в перерывах между попытками дозвониться одному из родителей. За дверью, как ни странно, оказался Рим.

Увидеть брата в этот день он никак не планировал, как и в любой другой. Отношения у них были натянутые. В детстве Рим не подпускал Георгия к своим игрушкам. Но Георгий был любопытным ребёнком: дождавшись, пока никого не будет в комнате, он доставал с полки самого большого робота и проверял, что у него внутри. Откуда же ему было знать, что, отвинтив голову, обратно её уже никак не приделаешь. Он также не понимал, почему внутри мягких игрушек вата, и как Рим разговаривает с ними, если игрушки не живые.

Когда Рим возвращался, у всех игрушек были повреждения: оторванные лапы, порезанные уши, обломленные хвосты. Рим втыкал в них иголки с нитками и говорил, что теперь им не больно. Он старался их вылечить. Покупал клей, чтобы вернуть роботам жизнь, нитками поначалу неумело пришивал хвосты и уши.

Родители видели, что новые игрушки сразу превращались в мешанину оторванных конечностей и поломанных деталей, но на каждый праздник всё равно покупали новые, Рим старался прятать их, но тем самым только подогревал интерес брата. Родители объясняли, что Георгий ещё маленький и он таким способом познаёт мир. Рим отвечал, что он просто пытается вылечить все испорченные игрушки и братцу не обязательно их ломать, чтобы познать мир.

Георгий становился старше и всё чаще проводил свободное время на катке. Возвращаться в комнату к брату ему совсем не хотелось. Единственный хороший год выдался, когда Рима положили в больницу. Больше никто не просыпался ночью от кошмаров и не кричал. Никто не кричал до тех пор, пока не начинал задыхаться и кашлять.

Георгий помнит, как Рима отвели к врачу-аллергологу, а после приёма родители долго разговаривали на кухне на повышенных тонах.

Георгий так и не узнал, что приступы у Рима появились вследствие стресса: в теле накопилось напряжение и непонимание ситуации, так обычно случается, когда умирает близкий родственник. Мама сказала, что никто у них не умирал, а, наоборот, появился новый член семьи. Молодая девушка-доктор пожала плечами, мол, вот вам и ответ, выписала направление к психологу, и посоветовала не затягивать.

Риму, вердикт врачей тоже сообщать не стали — решили, что он только сделает ситуацию хуже. Обошлись диагнозом «Аллергия», пусть и непонятно на что.

После консультаций с психологом, Рима надолго положили в больницу. Его несколько раз навещали всей семьёй, но завидев Георгия, он задыхался. Возможно, ложь про аллергию всё-таки имела под собой долю истины, пусть и крылась причина скорее в голове и душе, чем в организме. Поездки к брату прекратились, у Георгия появились новые конструкторы и целые роботы, поэтому по брату он не скучал. Отец продолжал тщательно следить за тренировками сына, много разговаривал с ним перед сном о хоккее.

Без Рима они стали ещё ближе.

***

— А где мама с папой? — сразу же выпалил Георгий. — Я уже миллион раз им звонил. Что случилось?

— Привет. — Рим выдержал паузу, будто наслаждаясь его беспокойством, а потом перевёл взгляд на брюки Георгия (пятно от пиццы ещё с кусочками курицы: он даже не успел потереть его салфеткой) и сделал загадочный вид. Он всю жизнь вёл себя так, будто знает огромную тайну. — А чего мне не позвонил?

Георгий растерялся, не зная, что ответить. Он действительно ни разу не набрал брата, потому что привык, что семья общается с Римом только от случая к случаю.

— Да ладно, выдохни, родители улетели сразу после обеда, у матери срочная командировка по её благотворительному фонду по спасению каких-то там животных. — Рим посмотрел в лицо Георгию своими ничего не выражающими глазами.

— Если это так, то она позвонит сразу же, как приземлится.