Досуговый центр доктора Рима

Медсестра спрашивает: «Нужно ли ещё чего?». Линда отрицательно мотает головой. Рот медсестры растягивается в вымученной улыбке, словно её снимает скрытая камера, она торопится выйти из палаты. Окно закрыть забывает. Линда думает про себя: «И кто их так дрессирует?».

26. Денис

Звоню Стасу и договариваюсь о встрече. Стас несколько раз спрашивает, не случилось ли чего, ведь уже несколько дней прошло, как мы не созванивались.

— Нина сказала, что ты приболел.

Дальше Стас рассказывает, как ему на днях продуло спину и говорит, что не нужно со здоровьем шутки шутить.

Мне хочется ответить: «Ещё как приболел». Но иногда лучший друг ведёт себя как мамочка: заставляет надевать на улице шапку, если сильный ветер, привозит в разгар гриппа фрукты в сервис и дуется, если ему не перезванивать несколько дней. Стараюсь скорее положить трубку:

— Уже порядок, зайду за кофе и скоро буду у тебя.

Не помню, когда приходил к Стасу домой в последний раз. Мы перестали собираться как раньше: постоянно у всех дела и полное отсутствие времени. Надо бы позвать их с Ло на ужин в эти выходные.

— Я уже в сервисе, мне покрепче! — подавляя зевоту, едва понятно говорит Стас.

Снова с самого утра поцапались с Ло — об этом можно даже не спрашивать.

***

Стас развалился на кресле, и даже не пытается догадаться, куда мы едем.

— Хороший ты начальник, Дэн: можешь просто вот так взять и увезти с работы! Но ты меня потом обязательно закинь в сервис. Я одной старушке пообещал, что её коробка летать будет к вечеру. Ещё поколупаюсь, но в принципе понял, в чём проблема, плюс масло старое — надо поменять. — Мозги Стаса всегда находятся на работе: он говорит о работе и живёт работой.

— Приходите с Ло в субботу к нам на ужин, посидим, выпьем, а после рванём в кино или в боулинг? — стараюсь отвлечь его от сервисных дел. Сам напрягаюсь каждой мышцей, потому что знаю, куда мы едем.

— Я за. Не знаю, как Ло.

Стас ни разу не приводил жену с детьми к нам в гости. У неё то болел живот, то появлялись срочные встречи, иногда он просто говорил, что Ло не может, даже не называя причину. Мы с Ниной даже начали думать, что она нас недолюбливает. Потом стали догадываться, что Стас просто не хочет проводить с ней время. Когда мы сами приезжали к ним в гости, обязательно случалась семейная ссора, и Лариса сначала краснела, как помидор, а потом говорила фразу, после неё вечер для всех считался оконченным: «Ты даже на людях не можешь сделать вид, что любишь меня». Не удивительно, что Стас начал приходить один.

— И в следующий раз за кофе захожу я, надо бы объяснить им значение слова «крепкий». — Стас кидает смятый стакан на коврик заднего сидения.

Он всегда так делает, если мы едем куда-то вдвоём. И говорит, что хоть где-то можно разбрасывать мусор и не слушать вопли. Эта его привычка аж подбрасывает меня над сидением. Нет ведь ничего сложного в том, чтобы выкинуть стаканчик в урну? Но ради лучшего друга я терплю.

Вспоминаю про свой кофе: за всю дорогу я не сделал ни глотка. И лучше бы не делал — такое ощущение, что зёрна помололи прямо у меня во рту. Неужели я снова перепутал стаканы?

***

Стас молча стоит на поле и оглядывает сумки. Он выбирает вопрос, с которого будет уместно начать. Я выбираю начать сразу с ответов:

— Это поле с сумками, да. Вон там сумка Глеба, но лучше её не трогать, мне в прошлый раз стало не по себе. Предлагаю осмотреть другие. Я не знаю, кому они принадлежат, вижу их третий раз в жизни и мне страшно.

Стас с пониманием кивает. Или делает вид, что с пониманием. Он только спрашивает, почему я не рассказал ему в первые два раза. Я пожимаю плечами и подхожу к самой маленькой сумочке. Стас присаживается возле неё, будто выражая уважение, открывает замок.

— Там пачка бумаг, но я не могу их достать.

Когда Стас не может что-то достать, он всё равно находит способ это сделать, но не в этот раз.

— Давай посмотрю. Может, это карманная библия или рецепты пирогов?

Сумка на ощупь холодная, как и та, что принадлежала Глебу. Мне хочется бросить её на траву и со всех ног побежать к машине. Я продолжаю улыбаться, чтобы показать, что у меня всё под контролем.

Страницы и правда будто приклеены ко дну сумки. Хочу вывернуть её, но чувствую на руках шевеление маленьких жучков. Наверное, заползли внутрь, пока сумка тут лежит. Достаю руки и вскрикиваю: все они покрыты опарышами. Белые червяки извиваются, словно их поджаривают на костре.

Меня трясёт. Снимаю куртку, чтобы они не заползли в рукава. Стас пропадает из вида. Я больше не могу находиться на этом чертовом поле, нужно срочно бежать. Пальцы на руках — больше не пальцы: они полностью состоят из маленьких червячков, цепляюсь за деревья, пытаясь отодрать червей вместе с кожей, только бы кончились эти проклятые шевеления.

На руках краснеют царапины, червяки пытаются проникнуть внутрь меня. Они раздвигают кожу и заползают под неё. Когда я чувствую шевеление на шее, сразу перестаю дышать, изо всех сил зажмуриваю глаза, чтобы в них никто не заполз и продолжаю бежать. Тупой удар в лоб заставляет меня остановиться. Я не могу пошевелиться.