Досуговый центр доктора Рима

Рим бежит в лес, шерсть на спине мокрая — мелкие дождевые капли падают всё чаще и быстрее, Рим тоже набирает скорость. Лапы скользят, шерсть в грязи. На поле с сумками капли испаряются в воздухе, не долетая до земли. Поле защищается от всех погодных невзгод. Рим находит свою сумку и тыкается в неё носом, пока края не расходятся. Он засовывает голову внутрь — а вот и третья стадия сна.

В третьей стадии проснуться самому невозможно. Если человека попытаются разбудить — тоже вряд ли получится. Самый крепкий сон необходимо просто пережить. Полчаса в третьей стадии и полчаса в четвёртой. Пробуждение должно случиться само собой. В эти моменты дыхание замедляется, сердце тоже бьётся медленно, происходит полное расслабление мышц. А вот действие мозга, наоборот, активизируется.

В этой стадии люди обычно смотрят сны, но как увидеть красочные картинки, если ты уже во сне? Именно — никак.

Рим чувствует себя запертым в чёрной картонной коробке. Ему кажется, что стоит ткнуть пальцем в одну из стен этой коробки — и она развалится. Самый большой риск — остаться в третьей стадии сна и не перейти в четвёртую. Рим не боится рисковать, но каждый раз, когда ему кажется, что прошло более сорока минут, он считает вслух до ста. Потом до двухсот. И так, пока не наступает четвертая стадия.

Если проснуться в третьей стадии, можно попасть в сонный паралич. Невозможность двигаться, галлюцинации и чувство страха — всего лишь риски. Рим готов рисковать.

Если третья стадия — это чёрная пустая коробка, то четвёртая — длинный коридор с полупрозрачными стенами. Можно ходить и не бояться запнуться, поприседать, в конце концов. Когда видишь собственные руки и ноги — уже не так страшно. Рим идёт по узкому коридору до тех пор, пока не выходит в клинику, в свой собственный кабинет.

Рим ставит таймер на стоп — восемьдесят семь минут (на полминуты быстрее, чем в прошлый раз). Незначительно. Нужно научиться проскакивать последние две стадии. Во-первых, они пугают, во-вторых, они скучные. Рим не изменяет традициям: меряет температуру и давление. Последнее понижено. Если заканчивать стадии раньше времени — организм впадает в стресс.

С этим Риму ещё предстоит поработать.

***

В палате родителей полумрак. Рим сам обслуживает палату без посторонней помощи, он не берёт выходные и сам наводит генеральную уборку каждую неделю. Рим старается поместить отца и мать в общий сон.

Коллективные сновидения — ещё один его опыт. Осознанное взаимодействие друг с другом во сне даст огромную гору возможностей. Любые эмоции можно будет пережить вместе: от прыжка с самолёта, до полёта в космос. Компании смогут тестировать людей перед приёмом на работу, помещая будущих работников в любые ситуации.

Сложно представить, но обучиться катанию на лыжах или игре в большой теннис можно будет в собственной комнате! Сначала, конечно же, в клиниках по всему миру, но сократив некоторые стадии сна до нескольких минут, возможности будут только расти.

А как много инвалидов сможет вести нормальный образ жизни: ходить на двух ногах, есть двумя руками, иметь идеальный слух и зрение. Для этого всего лишь нужно внести несколько коррективов в участок мозга, отвечающий за воспоминания. У таких людей хотя бы появится выбор: жить полноценной жизнью или нет. Сейчас выбор им никто не дает.

Рим берёт маму за руку: кожа мягкая и тёплая. Он мажет кремом сначала левую руку, потом правую. Питательных веществ не хватает, чтобы сделать кожу такой же эластичной, как при настоящей жизни. Рим разминает мышцы родителям каждый день, в надежде, что однажды снова увидит их в этом мире.

Меньше всего Рим хочет видеть их на этих кроватях. Но у него не было выбора. В день, когда он открывал клинику, а Георгий перешёл в высшую лигу, отец приехал изрядно пьяный. Мама забежала за ним в палату и начала жаловаться, что не успела даже начать готовить. Отец редко выпивал, только по праздникам. Но выход сына в вышку — это круче, чем новый год: этого дня отец ждал с самого рождения первенца.

— Хорошая клиника, Рим молодец. Мама, поехали отмечать настоящий праздник! — Отец шатался, и цеплялся за столы и тумбы в этой самой палате. Он кричал, что если бы Рим имел мозги, давно бы порадовал отца на хоккейном поле, а не занимался бы ерундой и девчачьими экспериментами.

Для отца всё, что не было связано со спортом, являлось девчачьим: стань Рим экономистом, учителем, юристом, он бы всё равно ему не угодил.

— Сын, не слушай его, мы сейчас поедем домой, мне ещё ужин готовить. Кстати, приезжай вечером на ужин, надеюсь, твой папа проспится к этому времени. — Мама тщетно старалась увести огромное двухметровое тело от стола.

— А тебе вообще неинтересно, чем я тут занимаюсь? Или хоккей все мозги сожрал? — Рим не понимал, почему в честь него не устраивали праздников.

Да, его достижения нельзя было потрогать: грамоты и благодарности — просто бумаги, эксперименты — всего лишь слова. Но клиника — её можно и увидеть и потрогать.

— Да как ты с отцом разговариваешь? С девками будешь такой базар вести! — Отец шагал вперёд тяжелыми шагами, язык заплетался.