Досуговый центр доктора Рима

Когда я захожу на кухню — стакан воды мне уже не нужен: везде вода. Под столом, стульями, кухонным гарнитуром. И под Линдой тоже. Вернее, под её телом. Линда лежит в воде с ножом в груди, истекающая кровью. Никаких копыт и рожек, никаких пустых глазниц. Я только что убил собственную дочь.

Проверяю карманы — пусто. Если меня проверить на наличие сердца — там тоже окажется пусто. Моё сердце собирается и убегает, когда видит эту картину. Я сошёл с ума: неведомым способом потерял Нину, а теперь и Линду. Вот почему я ничего не помню. Я — убийца.

Капли воды с плиты и с ящиков продолжают капать на пол, звук падающих капель слишком громкий. Кровь бежит по венам и врезается в голову: кап-кап. Стук капель становится быстрее, потом ещё быстрее и громче, я закрываю уши руками.

***

— Пап, ну ты откроешь или нет? У меня руки грязные! — Линда заглядывает в зал, живая и здоровая: с глазами, руками и босыми ногами в тапочках. Сон во сне, ну, спасибочки.

Снова проверяю карманы — это уже традиция. Руками нащупываю пульт, лежащий в углу дивана. Трогаю сначала брови, потом ресницы — на месте. Может ли это быть третьим сном? Прибавляю и убавляю звук на телевизоре.

Линда снова кричит из кухни, чтобы я открыл дверь.

За дверью Стас. Он выглядит растерянным и задумчивым. Создаётся впечатление, что он догадывается, о чём будет наш разговор. Мы молча пожимаем руки и также молча проходим на кухню. Я постоянно проверяю его ноги на наличие копыт.

— А у тебя годно получается! — Стас уплетает мясо с овощами так быстро, что догнать его нет никаких шансов.

Линда смущается, опускает голову и смотрит в пол. Водит ногой и произносит еле-еле слышное «спасибо» или что-то вроде того. Берёт свою тарелку и исчезает в спальне. Никогда не видел её такой… такой милой.

— А ты неплохо на неё влияешь! — Хочу подбодрить друга, но вместо этого за столом наступает гробовая тишина.

Линда и Стас ведут себя странно, определённо они знают больше, чем я. Что Вы от меня скрываете? Что я сделал с Ниной?

Стас битый час рассказывает мне подробности похорон Нины. Мы достаём из холодильника весь запас пива, и я чувствую холод банки в руке. Такая ледяная рука была у куклы в лесу. Не пальцы, а лёд. У Нины сейчас, я уверен, такая же — Нина и есть та кукла.

Линда выходит, когда Стас собирается домой. Они смотрят друг на друга, и я чувствую себя лишним. Мне кажется, что она молча благодарит его за тяжёлый разговор, и что эти объяснения не свалились на её голову. Но меня всё ещё не покидает мысль о том, что от меня скрывают часть моей жизни.

И если это очередной сон, то когда я проснусь?

40. Линда

Услышать голос его жены Линда в этой жизни не планировала. В любой другой жизни тоже. Линда невольно представляет, какие у Ларисы губы, волосы, большая или маленькая грудь. Как именно он её обнимает, а как целует: с языком или без? Когда они занимаются сексом, представляет ли он Линду? Хочется ли ему поскорее закончить и уснуть?

Глаза щиплет, Линда уверяет себя, что это от яркого телефонного света в темноте. Она никогда до этого не заходила в социальные сети его жены. Она не горела желанием увидеть картинку идеальной семьи: дети, улыбки, красивые места, родственники и друзья. А в перерывах — измены и слова любви, красивые места и признания, но не жене, а ей — Линде.

Она до последнего хочет верить, что улыбки и объятия на фотографиях не будут ничего значить. Когда страничка загружается, с многочисленных фотографий на Линду действительно смотрят его дети. Их с женой дети. Но жена не выглядит счастливой, да и несчастной её не назовёшь. Не накрашенные глаза, мелкие кудряшки обесцвеченных волос, джинсы, водолазки, футболки с незамысловатым принтом.

Линда называет таких женщин «серой массой». Они без проблем смешиваются с десятком таких же. Никакой индивидуальности, интересных хобби или хотя бы чёрного юмора в подписях. Одним словом — скукотища. Линда демонстративно зевает, будто жена Стаса сейчас действительно смотрит на неё через экран. Может быть в молодости она была ничего?

Последняя размещённая фотография заставляет Линду остановиться. Это фотография Стаса, единственная на странице жены. Одно единственное доказательство, что они связаны. Линда не ревнует, ей просто хочется вытащить фотографию из экрана и унести с собой, положить под подушку и больше никогда никому не показывать. Стас — её мужчина, и она не понимает, что заставило его жену разместить эту фотку.

Одно прикосновение к экрану и причина становится понятна. Линда молча читает, и последняя точка уверяет её, что всё это не какая-то злая шутка. Комментарии друзей, соболезнования. Стас разбился на машине два дня назад, ровно за один день до выписки Линды. Буквы плывут. Никто не знает, что было в его голове перед смертью. Если бы Линде дали возможность сказать последние слова, она бы попросила его не умирать.