Досуговый центр доктора Рима

Рим чувствует кожей, как она улыбается, он также чувствует, что сердце Линды бьётся быстрее, чем должно биться. Может это его сердце? Ему неважно, что Линда поняла не так, ему важно, получилось ли удивить её?

Судя, по разнообразию реакций — ещё как получилось.

43. Денис

Когда просыпаешься и понимаешь, что полон сил; когда луч, проникающий в комнату через щель между занавесок, не раздражает; когда каждый вдох приносит удовольствие. Когда такое было в последний раз?

Сегодня просыпаюсь не таким разбитым, но всё же. Говорят, что люди по утрам должны чувствовать бодрость после восьмичасового здорового сна. Видимо, я не человек. Видимо мне придётся сварить кофе в пол литровой турке.

В доме тишина. Заглядываю в комнату Линды — растрепанные волосы разметались по подушке, босые ноги торчат из-под одеяла. Как же приятно видеть ноги, а не копыта. Нужно купить одеяло побольше: дети растут быстрее, чем я себе представлял.

В комнате Кости душно, игрушки разбросаны по полу. Я пробираюсь между ними, как опытный сапёр и открываю форточку. На обратном пути к двери всё-таки подрываюсь на одной из мин: одна из машинок издаёт звук ломающейся пластмассы. Чёрт, теперь к одеялу нужна новая машинка.

— Ты чего так рано? — Костя даже глаза не открывает, будто у него в голове встроены часы. У меня не встроены, поэтому смотрю на прикроватные часы, и понимаю, что сегодня выходной, и что ещё даже нет восьми часов.

Не отвечаю и как можно тише прикрываю дверь. Мне и правда значительно лучше, если я встаю в такую рань. Если начну заниматься завтраком сейчас, возможно, успею накормить детей. Завтраки теперь готовит Линда, я подхожу к плите разве что положить уже готовую еду в тарелку.

В подтверждение моих мыслей, кофе закипает и с характерным звуком шипящей воды, и тут же предательски убегает на конфорку. Белое покрытие выглядит как стихийное бедствие. Я пытаюсь убрать причину аварии, но обжигаюсь, роняю турку на пол и наблюдаю, как капли кофе растекаются по всем дверкам, плите и полу.

— Пап, ну не умеешь, не берись. — Линда выходит из своей комнаты, и мне кажется, она ждала за дверью, когда я облажаюсь.

Я не успеваю убрать следы моего провала. Она говорит, чтобы я ушёл с кухни и, что сама всё уберёт. В этот момент она так напоминает Нину. Её тон мягче, чем обычно, будто она одновременно чувствует своё превосходство и пытается помочь.

За завтраком мы болтаем о всяком: Линда напекла блинов, и залила их сгущенкой. Нина всегда ставила общую тарелку с блинами и отдельно наливала сгущёнку, Линда делает с точностью наоборот: у каждого своя тарелка, блины уже политы тонким слоем сгущёнки. У Линды всегда на всё своя точка зрения: чтобы всем всего хватило, и было поровну.

Когда дочь в десятый раз с улыбкой берёт телефон и строчит сообщение, моё любопытство не выдерживает:

— Ну, и кто этот счастливчик? — вкрадчиво спрашиваю я.

Нина всегда ругалась, если за столом один из нас брал телефон, я же считал, что каждый пользуется им на своё усмотрение. И если смс-ки вызывают всё утро бесконечную улыбку дочери — я этому буду только рад.

— Папа, ты чего? Мы с подружкой. Сам говорил, что мой характер выдержит только психопат. — Линда не проколется. Зуб даю — не проколется.

Вспоминаю, как на эмоциях громко сказал Нине, что мы никогда не выдадим такими темпами дочку замуж, с таким-то характером! И, да, я сказал, что не знаю, какой психопат под это подпишется. Я был уверен, что наша спальня полностью герметичное место. И что слова впитываются в стены.

Линда тогда была в восьмом классе и нагрубила сначала учителю, он заставил весь класс писать сочинение «Как я провел лето», а потом и директору, со словами: «Я не обязана разглашать личную информацию». Я тогда ещё подумал, что у всех дети как дети, а наша с личной информацией. А сейчас даже рад этому.

Про историю с подружкой я, конечно, не верю: у Линды отродясь не было подруг. Я скорее поверю, что нашёлся тот самый психопат, но выпытывать — бесполезно. Захочет, расскажет. А так — личная информация.

— Костя, с тебя посуда! Я ушла, — сообщает крик из коридора. Затем хлопает дверь.

Линда никогда не говорила, насколько и куда уходит. Но возвращалась не позднее одиннадцати часов вечера, поэтому все были довольны таким положением дел. Я никогда не обрывал телефон своими звонками, Линда не влипала в ситуации, которые пришлось бы разгребать. Либо влипала, но разгребала сама.

***

Когда я ближе к вечеру решил нагрянуть в сервис, чтобы обсудить со Стасом планы по новому сотруднику на место Глеба, то никого там не застал. Только коробка пиццы с одним единственным куском и практически пустая бутылка колы. Стас совсем перестал есть дома? Я взял последний кусок: он был достаточно мягкий, чтобы назвать его вчерашним. Наверное, Стас плотно завтракает.

— Дружище, ты сейчас где? — говорю в телефонную трубку.

Стас отвечает только после четвертого гудка.

— В сервисе, как обычно, хочешь заехать? — Он говорит с такой уверенностью, что я на всякий случай заглядываю в туалет и в яму для ремонта машины — единственные два места, где может находиться Стас.