Досуговый центр доктора Рима

— Как ваше имя? — Георгий пытается одной рукой достать из кармана телефон, чтобы позвонить в полицию или в скорую. А лучше и туда и туда, вдруг это припадок.

— В больницу! Во времени! — снова повторяет парень.

Люди внизу ходят как под гипнозом, все повторяют одинаковые слова. Георгию кажется, что это массовый психоз или реакция на наркотики: он читал об этом в одной из медицинских книг своего брата.

Пока Георгий набирает номер, парень взбрыкивает и дёргается по направлению к краю крыши. Георгий не понимает, как в таком небольшом теле помещается столько силы, старается придавить его сильнее.

В конце концов, парню удаётся добиться желаемого: в очередной раз он взбрыкивает и кидается с крыши, Георгий падает вместе с ним вниз — на землю.

Он дышит, а, значит, высота его не убила. Несколько человек налетают на Георгия с разных сторон и бьют в живот, пинают ногами, куда попадают, самые страшные удары приходятся по лицу. Если, упав с крыши, он сломал всего несколько рёбер, то нападение сумасшедших он пережить даже не мечтает.

Георгий продолжает слышать реплики про больницу и про время, в общем, ничего нового. Ему кажется, что парень, столкнувший их с крыши, легко поднимается и присоединяется к толпе, и они, все вместе, безжалостно лупят его ногами.

Иногда падение с крыши — не страшно, страшнее то, куда ты с неё упал.

42. Рим

Рим не думает о Линде каждые полчаса, как влюблённый мальчишка. Он думает о ней чаще, а, значит, он хуже, чем влюбленный мальчишка. Он не спросил у неё номер телефона, потому что в отличие от всех людей на похоронах, Линда ни разу не держала в руках сотовый: не переписывалась и даже время проверяла по наручным часам.

Рим не любит влезать в чужое пространство без приглашения. Он боится всё испортить и поэтому первые полдня после их встречи бездействует. До обеда он думает: «Не поехать ли к её дому?», но понимает, что это бессмыслица, ведь Линда живёт у брата. А ехать к Косте — ещё большая бессмыслица: кто его там ждёт?

Да и кто он для неё? Человек с похорон? Врач, который «лечит» её отца? Он тот, кто приютил Дениса в клинике и тратит достаточно времени, чтобы изучить его подсознание. Никто так хорошо теперь не знает Дениса, как Рим. Они могли бы дружить с её отцом, будь опухоль в его голове не такой агрессивной. Рим улыбается своей фантазии.

Когда в коридоре слышится шум, Рим нервничает: он только что нашёл способ не думать о собственной ненужности и бессилии. Он выходит за дверь с полной готовностью сказать несколько резких словечек, ведь Рим никогда не кричит: абсолютное спокойствие и умиротворение для окружающих. Но иногда подчинённые думают: лучше бы он кричал.

— Тут девушка пришла навестить своего отца, а я объясняю, что у нас санитарный час. Предложила вот чай, кофе, но она отказывается, — администратор жалуется на гостью и ищет поддержки доктора. Она понимает, что наделала шуму, пока объясняла правила центра.

Вместо серьёзного внушения либо в одну, либо в другую сторону, администратор видит, как рот доктора Рима расплывается в теплейшей улыбке. Когда он нервничает, его нижняя губа слегка дрожит, сейчас его глаза лучатся нежностью, и нужно быть слепой, чтобы не понять, что между ним и девушкой на костылях что-то есть.

Девушка, несколько минут назад развязывала войну в холле больницы, а теперь скромно берёт отставленные в сторону костыли и становится беззащитной. Она улыбается как старая подруга Рима, но при этом краснеет. Хотя, нет, друзьям так не улыбаются.

Администратор внимательно наблюдает немую картину. Она не говорит ни слова, когда Рим жестом приглашает Линду сесть в кресло-каталку, чтобы не ходить лишний раз на костылях. Она не говорит ни слова, когда Рим за спиной Линды показывает руки крестом, мол, их не беспокоить. Администратор звонит и отменяет уборку в одной из палат, как только двери лифта за спиной Рима закрываются.

***

— Он перестал чувствовать время, — Рим выдыхает эту фразу, как дым. Ему хочется втянуть её обратно.

Он так долго представлял, как увидит Линду, и совсем забыл придумать, что он ей скажет при встрече. Первая фраза повисает в воздухе, будто никто в палате не ожидал услышать ничего подобного.

— Я бы хотела сесть на его постель. — Линда с уверенностью опирается на руку Рима, словно они давние знакомые. Нет неловкости в движениях, вся неловкость скопилась в словах Рима.

— Его мозг хорошо справляется, учитывая ситуацию, но подсознание затуманено. Я пытаюсь провести, так сказать, шоковую терапию, чтобы стабилизировать время в его сне. Проще говоря: я очищаю его подкорку от лишних страхов, но в последнее время он справляется немного хуже. Всё время держится за образ вашей мамы, даже во сне отрицает её смерть… — Рим пытается замолчать после каждого сказанного слова. Его губа предательски дрожит, а радость внутри гаснет. Он наверняка всё испортил.

— Как ваши дела? — Линда не задаёт вопросов о состоянии отца. Она всё прекрасно понимает и смотрит на Рима с тревогой и нежностью.

— Меня обычно об этом не спрашивают. — Рим не знает, что сказать, поэтому говорит правду.