Дотянуться до моря

— Я помню, как стояла как-то перед зеркалом, — рассказывала Дарья, — смотрела на свою прыщавую физиономию, думала об утопиться и о том, что если бы кто-нибудь помог бы мне с этой проблемой, я бы сделала для него все, что он пожелает, даже если бы он захотел это в совершенно извращенной форме. И тут мать приносит этот крем, не говоря, откуда он, и все проходит, как по волшебству. Когда стало ясно, что он конкретно помогает, я бросилась мать обнимать-целовать, и только тогда она сказала, что это, мол, дядю Арсения благодарить надо. Тут я вспомнила свои клятвы перед зеркалом, они наложились на тот, скажем так, интерес, который я испытывал к тебе до того, и поняла, что буду исполнять свою клятву безо всякого отвращения. Более того, я сказала себе: последней сукотварью буду, если обещанного не исполню. Ну, а дальше к этой закваске добавим пару-тройку ингредиентов вроде турецкой ночи, вашего разлада с maman, того, что ты стал моим первым мужчиной, и — вуаля — получился аромат под названием LAmour. Ну, или Love, если вам будет угодно. В такую историю любви ведун девичьих сердец поверит?

Она смотрела на меня, и я не мог понять, улыбается она или нет.

— Ну, если воружиться «Лезвием Оккама»…, - начал рассуждать я, внимательно наблюдая за Дарьиной реакцией на свои витийствования.

— Да, знаю, — перебила меня она, и стремительная усмешка тронула ее губы. — Философский закон, гласящий, что верное объяснение чему-то непонятному, как правило, самое простое изо всех. Отец часто его упоминал.

«Я даже знаю, откуда он о нем первый раз услышал», — вспомнил я выступление Жоры-Скальпа на забитой нам Димой-заказчиком «стрелке». Дарья по-кошачьи легла на меня, вытянулась в струнку, положила подбородок на руки, скрещенные на моей груди.

— И какой вывод, руководствуясь этим законом, ты сейчас делаешь? — промурлыкала она, заглядывая мне в глаза, и мне показалось, что зрачки ее на мгновение стали миндалевидными, кошачьими.

— Что история с прыщами, пожалуй, способна объяснить столь странное возникновение у маленькой нимфы чувств к старому неэротичному Сатиру, — улыбнулся я, крепко обхватывая Дарью под ее маленькие ягодички. — По крайней мере, это гораздо более правдоподобное объяснение, нежели шарж на старика Фрейда.

— Нет, правда, правда! — зажмуриваясь, — то ли хитря, то ли от удовольствия — закивала она. — Чесслово, не вру. Прыщи — это такая вещь, понимаешь, это такой стимул! Любая девчонка в позднем пубертатном периоде, не задумываясь, душу продаст за избавление от этой напасти. Я даже думаю, что у Джульетты, наверное, тоже они были, и Ромео сразил ее каким-нибудь новомодным средством. А Шекспир из тогдашних представлений о плиткорректности просто умолчал об этом. Чтоб не принижать божественного величия таинства возникновения любви, так сказать!

Мы оба весело рассмеялись. Я обнимал ее маленькое, горячее, пульсирующее тельце и чувствовал, что теряю связь с реальностью. Мог ли я еще неделю назад подумать, что из респектабельного бизнесмена, гражданина, семьянина превращусь, как по мановению злой волшебной палочки в парию, изгоя, отщепенца, живущего по законам джунглей, по правилам выживания? Маргинала, «замутившего» с еле перешагнувшей черту совершеннолетия дочерью собственной любовницы, некогда возлюбленной? И я не сгораю от осознания всего этого ужаса от отчаяния и стыда, мне это неожиданое и незнакомое чувство освобождения от пут правил, законов, норм и запретов нравится, кружит голову, врывается глубоким вдохом в легкие, наливает силой увядающие мускулы! Да я ли это вообще, со мной ли все это происходит? Да, безусловно, просто я стал другим, я сейчас не предосуждаю себе многое из того, о чем раньше и думать-то было зазорно, совестно и стыдно. И никто меня не осудит, потому что некому. А вдруг если кто-то и осудит, то с каким наслаждением, смаком и, главное, с полной уверенностью в правоте я пошлю его на х…й!

— Слушай, а у тебя что, с собой есть? — совершенно неожиданно для самого себя спросил я.

— Конечно, нет, — помотала головой Дарья. — Во-первых… ну, неважно, что во-первых, но во-вторых: я же не бешеная тащить это через границу!

— Кто-кто тащит, — скривился от воспоминаний я.

— А, ну, да! — воскликнула Дарья. — Извини, не подумала. Отвязный хлопец твой сынуля! Хорошо, что он не встетился мне до нашего знакомства! Он похож на тебя?

— Нет, не похож, — ответил я. — Совершенно не похож.

— Тогда хорошо, что не встретила! — засмеялась Дарья. — А ты что же, неужели надумал?