Дотянуться до моря

Ни о чем и ни о ком, кроме мамы, думать не хотелось. То есть, не хотелось, чтобы думалось о ком-то, кроме нее, о чем-то, кроме того, что ее больше нет. Но мысли поневоле вырывались из-за флажков и уносили от светлой печали к делам менее уместным, но куда более насущным. Я стыдися этого, но они все равно уносили. И в первую очередь к тому, что до крайности озадачила Маринина реакция на мое появление. В машине я набрал ей эсэмэску: «Привет! Извини, что не предупредил о появлении, шифруюсь. Ты показалась мне какой-то не такой. Что-то еще случилось?» Через минуту пришло обратное сообщение: «Да нет, устала просто». Ответ мне сильно не понравился — ни ответа на приветствие, ни вполне уместного: «Как ты?» или хотя бы «Как дела?» Я послал еще одно эсэсмэс: «Спасибо, что все организовала! Где поминки, у нас или в Строгино?» Ответ снова был предельно лаконичным: «В кафе в Митино». Я нахмурился: можно было совершенно точно сказать, что Марина, прекрасно разбирающаяся в нюансах как вербальных, так и эпистолярных интонаций, никогда ранее не допускала в общении со мной такой строгой сухости. Определенно что-то случилось, и ее расплывчатое «Да нет» вместо конкретного «Нет» только подтверждало это. Выспрашивать сейчас было неуместно, и я закончил нашу переписку сообщением: «Хорошо, буду ждать тебя дома». Пару минут ждал ответа типа «ОК» или хотя бы смайлика, как непременно было бы раньше, уже понимая, что его не будет. Чертыхнувшись, я завел мотор и выехал с кладбища. Спешить было некуда, после поминок Марина могла быть дома самое раннее в пять-половине шестого, и по дороге я остановился перекусить в «Тарасе Бульбе». Жутко хотелось поправить здоровье кружкой пива, но я не стал рисковать, ограничившись ядреным квасом. После плотного обеда начало неудержимо клонить ко сну. Я не стал сопротивляться и, разложив сиденье, вырубился почти на два часа, так что, когда после меня приехала с поминок домой Марина, я еще даже не успел раздеться.

[i] Джеймс Форрестол — министр обороны США, покончил с жизнью 22 мая 1949 года, выбросившись из окна с криком: «Русскте идут!»

[ii] Справ (укр.) — дел.

[iii] Может, ты, милый человек, с ума сошел? (укр.)

Глава 14. Зер Калалуш

Глава 14.

Зер Калалуш

Она вошла, скользнула по мне тем же, что на кладбище, странным, сухим взглядом и прошла мимо, в спальню. Я перестал расстегивать рубашку и с твердым намерением все выяснить последовал за женой. За те несколько секунд, на которые Марина опередила меня в спальне, она успела вытащить из стенного шкафа чемодан, разложить его на кровати, и теперь она с остервенением набивала его своим тряпьем.

— В чем дело? — угрюмо спросил я мечущуюся между шкафом и чемоданом жену. — Что за сборы? Что случилось?

— Что случилось? — переспросила Марина, не прекращая своих лихорадочных движений. — Ничего особенного. Я ухожу от тебя.

— Куда? — совершенно автоматически задал наиболее соответствующий информации вопрос я, и сразу поправился: — Собственно, как уходишь? Почему?

— Долго пришлось бы рассказывать, — ответила, не сбавляя скорости, Марина. — Не меньше двенадцати лет.

В груди екнуло. Двенадцать лет — это Ива, это связано с ней. Но ведь она умерла?! Внезапно сменив направление в сторону выхода из спальни, Марина обдала меня настолько мощным порывом воздуха, что я невольно последовал за ней, как опавший лист, влекомый осенним ветром.

— Читай, — сказала Марина, подлетая к столу и распахивая крышку ноутбука. — Читай сам, у меня нет сил это пересказывать.

Столь же стремительно она отошла от стола, но ее порыв неожиданно иссяк. Марина упала в кресло, закрыла лицо руками и заплакала. Я кинулся было к ней, но что-то подсказало мне, что это бесполезно и не нужно, и я повернулся к компьютеру. На экране была открыта Маринина почта, а в ней — письмо. Нетрудно было понять, что это письмо от Ивы.

«Здравствуй, Марина! — писала она. — Зачем я пишу тебе это письмо, ты поймешь, только если дочитаешь до конца. Но суть его — в самом начале. То, что когда-то давно, двенадцать лет назад, мы с Арсением были любовниками, тебе и так известно. Но ты уверена, что это давно в прошлом. Так вот: мы оставались любовниками все это время, с небольшим перерывом, который совершенно не меняет сути дела. Тогда мы просто разыграли разрыв, чтобы успокоить тебя, и это сработало. Не веришь?