Дотянуться до моря

Следующие месячные у тебя должны прийти через три дня, верно? Откуда я знаю? Да у меня график такой же, как у тебя! Никогда не слышала о том, что у женщин, живущих с одним мужчиной, регулы синхронизируются? Но ладно, это так, экзотика. Я могу рассказать тебе, куда и когда вы с мужем ездили отдыхать за эти годы, и куда ты ездила без него. Я знаю, где и кем ты работаешь, и какие проблемы вам подкидывает ваш сын Кирилл. Это ведь из-за него вы вдвоем мотались на днях в Мариуполь? Кстати, девушку его зовут Лиза, верно? Я знаю, с какой стороны вашей супружеской кровати ты спишь — ведь именно это определяет то, что твой муж так любит трахаться именно на левом боку. Стены в вашей спальне — голубые, в гостиной — зеленые, а плитка в ванной — бежевая. Я была в вашей квартире и совокуплялась с твоим мужем в вашей кровати. А десять дней назад твой муж ездил на выходные ко мне в Турцию. Потребуй у него выписку с его банковской карты за последний месяц, он ею оплачивал эту мою поездку. Обойдусь без подробностей, что мы там вытворяли, цели причинить тебе боль у меня нет.

Какова же моя цель? Чтобы ты знала, с каким козлом и подлецом ты живешь. То есть, все мужики — козлы и подлецы, но по отношению к своим мы — дуры, как правило, питаем какие-то иллюзии.

Зачем я это делаю, зачем сдаю курицу, которая несла золотые яйца, — ведь последние лет шесть, как окончательно задурил мой Аббас, твой Арсений практически нас с дочерью содержал? Не просто потому, что твой муж меня бросил, я бы не стала опускаться до банальной бабской мести.

Да, у нас с ним все кончено, он меня бросил. И сошелся… Нет, не сошелся, это неправильное слово. Как старый кобель снюхивается с молоденькой сучкой, он снюхался с совсем еще девчонкой. Молодой, неопытной, глупой. С моей дочерью Дарьей.

Я пишу это, и плачу. Марина, Мариночка, мы же когда-то были подругами, помнишь? Да, я сука и сволочь, я легла под твоего мужа, но ты не представляешь, как мне было х…ево! Я пыталась тебя это объяснить, но ты не захотела понимать тогда, вряд ли захочешь и сейчас. Но мне и не нужно. Ты просто должна отдать мне должное — да, я трахалась с твоим Арсением, но я никогда не пыталась его у тебя увести. Скорее, наоборот, и кровожадные пацаны из Шатуры, поверь, здесь ни при чем. Если бы он не сделал стойку на Дашку, возможно, ты так никогда и не узнала бы о наших шашнях.

Но она влюблена в него, как кошка, и сдается мне, что твой снова, как когда-то в отношении меня, внушил себе, что любит девчонку. Или хуже, втрескался на самом деле. И тут уже твои интересы могут конкретно пострадать, подруга. Я повлиять, сделать тут ничего не могу, дочь полностью вышла из-под моего влияния. Не в меня она уродилась, в отца, царствие ему небесное, непослушная, упрямая, своевольная. Кстати, сейчас, когда я пишу это письмо, они оба на Украине, вдвоем в одной квартире. Причем это именно она эту квартиру для твоего организовала, это хата одного ее хахаля, с которым она познакомилась в Турции. Веришь, что молоденькая сучка оказывает там твоему супружнику исключительно моральную поддержку? Я — нет, он у тебя еще тот кобель, мимо запаха не пробежит.

Так что, если твой мужик тебе еще нужен — бей в колокола, труби тревогу, свистай всех наверх! Если нет — тогда извини, что пришлось вот так, по живому, открывать тебе на все глаза. Но ведь что для нас на самом деле хорошо, а что плохо, ведает Господь один, нет?

Будь здорова, подруга, прости за все, не поминай лихом. Ива Эскерова, в девичестве Вебер». И — дата, так врезавшаяся мне в память, дата Ивиной смерти.

Я захлопнул крышку ноутбука. Марина вздрогнула, подняла из ладоней лицо, — ее глаза покраснели, но слез в них не было. Скорее, ее вид выражал сейчас огромную, тяжкую усталость.

— Это правда? — спросила она.

— Да, — коротко ответил я.

— Все правда? — подумав, уточнила Марина.

— Да, — снова сказал я и добавил: — Вечером того дня, когда написано это письмо, Ива умерла.

Марина дернулась, в ее взгляде сверкнула какая-то странная надежда. Сверкнула и погасла.

— Это ничего не меняет, — вздохнула она. — Правда ведь?

— Правда, — ответил я. — Это ничего не меняет.

Марина встала, сделала несколько шагов в направлении спальни. Остановилась, взявшись рукою за дверной косяк, повернула ко мне голову.

— Ты на самом деле любишь ее, эту девочку, ее дочь? — спросила она.

— Наверное, да, — неопределенно пожал плечами я. — Скорее да, чем нет. Это очень сложно.

Марина состроила ироничную гримасу, должную означать: «Да, уж, понимаю всю сложность процесса кобеляжа!»

— Она похожа на нее? — спросила она вслух. — Она похожа на мать?

— Совсем не похожа, — покачал головой я. — Если только глазами.

Маринины губы задржали, ироничная мина рссыпалась.

— Но ведь ты говорил, что любишь меня! — сдавленно прошептала она. — Совсем недавно!

Я поднял на Марину глаза и сразу же отвел взгляд — смотреть на нее было больно.

— Недавно — это очень давно, — глухо ответил я. — В совсем другой жизни.