Доверие

Спускаясь вниз по утрам, я видел включенный свет. Девчонки ведь любят уют и тепло. Этого тоже недостает. Мне понравились штрихи, добавленные ею в наш дом. Нравилось видеть ее во дворе, или в амбаре, или расхаживающей босиком по нашей кухне… Здесь стало приятно находиться. Даже ее стервозное настроение меня забавляло.

Парадная дверь открывается. Входит Калеб и срывает с себя футболку, испачканную кровью очередной дичи, которой он заполняет морозильник на зиму. Буквально представляю, как Тирнан прикрывает рот тыльной поверхностью кисти, будто ее сейчас стошнит. Она всегда так реагировала, увидев его с добычей.

Сердце болезненно ноет.

– Поезжай за ней, – заявляю я отцу, не глядя на него.

Калеб наливает воды в стакан. Я жду пререканий, потому что, по мнению папы, не способен придумать или сказать ничего путного. Он никогда не слушает, лишь предлагает в ответ полную противоположность того, чего я хочу.

– Тирнан переживает смерть родителей, – произносит папа, проглотив еду. – Она взрослая. Я не могу указывать ей, что делать.

– Она не взрослая, – возражаю я. – Ее место здесь. Решать тебе, а не ей.

Откинувшись на спинку стула, он бросает свой сэндвич на тарелку. Знаю, о чем отец думает. Я говорю словно гребаный псих. Неужели мне действительно хочется, чтобы он притащил девушку сюда против ее воли?

Нет.

Возможно.

– Похороны состоялись только вчера. Она еще может вернуться.

Ага, конечно. Мы ругались с ней, как последние говнюки, и Тирнан решила уехать, особо не задумываясь. Зачем ей возвращаться? Я бы не вернулся.

Потянувшись за соком, открываю крышку и подношу контейнер ко рту. Вдруг наверху хлопает дверь, затем слышится скрип половиц. Я замираю, встретившись взглядом с отцом. Он прищуривается и спрашивает:

– Ты кого-то привел домой вчера?

– Нет.

Ставлю сок на стол. Мы оба навостряем уши.

Может, Калеб привел кого-то…

Не успеваю я закончить мысль, как с лестницы доносятся шаги. Обернувшись втроем, мы обнаруживаем Тирнан. Она в мешковатых джинсовых шортах и моей футболке, зябко обнимает себя, пытаясь согреться. Ее волосы растрепаны, а на глазах солнцезащитные очки.

Какого хрена?

– Доброе утро, – говорит девушка, зевая.

Я подскакиваю со стула, изумленно пялясь на нее. Прошмыгнув мимо стола, она подходит к кофеварке.

– Доброе утро?! – восклицаю я. – Откуда ты взялась?

Тирнан просто забрела сюда, будто и не уезжала. Это сон?

– Когда ты приехала? – спрашивает отец, не дав ей шанса ответить мне.

– Прошлой ночью.

– Как добралась из аэропорта?

– Uber заказала.

– Ты вернулась, – произношу я, до сих пор пребывая в шоке. Мое сердце бешено колотится.

Она действительно здесь? То есть Тирнан все это время была в своей спальне, пока я тут дулся, черт побери?

Девушка оглядывается через плечо и смотрит на нас с папой, словно на идиотов.

Объятий она сейчас определенно не стерпит.

– Кто-нибудь может проверить рычаг переключения передач трактора? – интересуется Тирнан, сменив тему. – Он заедает. И пылесос? Он слишком громкий. – Она добавляет немного сливок в свой кофе и перемешивает. – Если вы конструируете мотоциклы – это не значит, что всю остальную технику нужно переделывать так, чтобы она звучала подобно маслкару[16].

Взяв свою кружку, Тирнан выходит из комнаты.

– Я разберусь с Бернадетт, покормлю лошадей и собак, соберу помидоры, а потом приготовлю завтрак. И еще, вы не принесете дров в мою комнату? Ночами начинает холодать.

Она поднимается на второй этаж, я тем временем смотрю на папу со слегка приоткрытым ртом.

– Я вас не накормлю, пока не приведете конюшню в порядок и не потренируете Шони! – кричит Тирнан с лестницы. – Вперед!

Глаза отца округляются. Вскочив с места, он запихивает в рот последний кусок бекона, а я смеюсь, делаю щедрый глоток апельсинового сока и поспешно покидаю кухню.

Да, мэм.

Накрыв кобылу попоной, провожу рукой по ее морде между глазами, после чего запираю стойло и выбегаю из амбара.

Меня пробирает дрожь. Черт, похолодало. Солнце скрылось за пиком час назад. Несмотря на то, что еще не стемнело, мне не хватает его тепла. Подхватив темно-синюю толстовку, висящую на бревнах, натягиваю ее через голову, затем поправляю бейсболку.

– Тирнан! – кричу, увидев, как она выходит из теплицы и тащит шланг обратно к стене. – Давай напьемся!

Девушка слабо улыбается. Вдохнув, ощущаю аромат стейков, жарящихся на гриле. Тирнан взбегает по крылечным ступенькам; ее резиновые сапоги покрыты засохшей грязью еще с тех пор, как она надевала их в прошлый раз. Я следую за ней, и мы вдвоем огибаем террасу, направляясь к задней части дома.

Схватив две бутылки пива из бака, смахиваю лед, откручиваю крышки и вручаю одну кузине. Когда останавливаемся возле моего папы, она скачет на месте.

– Прохладно.

Я снимаю и протягиваю свою толстовку Тирнан. Она уже в моей старой бело-голубой фланелевой рубашке, но принимает вещь без возражений, надевает ее и забирает предложенное пиво.

– Для гриля слишком холодно не бывает, – подмечает отец.

Улыбнувшись, девушка говорит:

– Пахнет очень вкусно. Я умираю с голоду.