Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

Пришло время поговорить об альтруизме Бродского. Безусловно, что он помог Довлатову с поиском переводчиков и налаживанием контактов с журналом. Для поэта подобная щедрость – вещь примечательная. Важна она тем, что Бродский не всегда и не всем помогал. А мог и при случае и желании навредить. Эмиграция в Америку – своего рода интеллектуальная интервенция. Мои слова – не метафора. Сам Бродский ощущал себя завоевателем в прямом смысле слова. Еще в первые годы преподавательской карьеры в Америке он повесил на двери своего кабинета лист со словами: «Here are Russians» – «Русские дошли». Разбирая со студентами «Гамлета» и узнав, что они не знают местоположения Дании, поэт родил тяжеловесный афоризм в духе прусского генералитета: «Нация, которая не знает географии, заслуживает быть завоеванной!»

За несколько лет Бродский становится своим в элитарной интеллектуальной среде. Одно из свойств американцев – доверие к профессионалам. Если человек достиг определенного признания, он выступает в роли эксперта, мнение которого является решающим в неявной ситуации. Негласно Бродского назначили «главным по русской литературе». Одна из первых жертв его профессиональной состоятельности нам хорошо знакома. Вспомним революционный альманах «Метрополь» и одного из его организаторов – Василия Аксёнова. Выше уже упоминался «нобелевский» роман «Ожог». История, связанная с романом, интересна и поучительна. Аксёнов начинает его писать в конце шестидесятых и заканчивает в середине семидесятых. Это время можно назвать кризисным – герои Аксёнова выросли, новых он найти не сумел. Пишутся две детские приключенческие книги: «Мой дедушка – памятник» и «Сундучок, в котором что-то стучит». Замечу, что стучало «не что-то», а «кто-то». А именно – герои Андрея Некрасова: капитан Врунгель, старший помощник Лом и матрос Фукс, требующие свободы и отказывающиеся от рабского труда на литературных плантациях Василия Павловича. Следующий шедевр – шпионский пародийный роман «Джин Грин – неприкасаемый (Карьера агента ЦРУ № 14)», написанный совместно с Овидием Горчаковым и Григорием Поженяном. В нем герои стреляют, курят сигары и со вкусом рассуждают о крепких спиртных напитках:

Идет мягко, как первый стакан старого шотландского виски. Скажем, солодового скотча «Чивас Ригал», выдержанного в течение двенадцати лет в дубовых бочках!..

Книги издавались, ничего особо не прибавляя к писательскому имени Аксёнова. Параллельно писался роман, который напечатать было нельзя, но он должен был укрепить пошатнувшуюся литературную репутацию. В советском издательстве «Ожог» появиться не мог изначально, согласно авторскому замыслу. Глубину замысла книги отражает авто-характеристика, сохранившаяся благодаря дневникам Виктора Славкина:

Вася говорил: «Начал писать роман для себя. Все там будут – стиляги, стукачи, бл*ди, джазмены…».

Но нельзя сказать, что Аксёнов писал его в стол, рассчитывая исключительно на благодарность потомков. Да, большинство неподцензурных творений в Союзе не выходили за пределы квартиры их авторов. С ними знакомили проверенных близких людей на домашних читках. Меньшая часть просачивалась в самиздат. Какая-то доля переправлялась через границу в «свободный мир». В последнем Аксёнов не нуждался, так как регулярно там бывал. С этим связана своя драматическая история, раскрывающая еще одну причину аксёновского «рывка на Запад». В 1973 году в Москве он знакомится с Ольгой Матич. Не совсем обычная встреча, если учесть, что Матич – американская гражданка русского происхождения с интересной родословной. Внучка небезызвестного Василия Витальевича Шульгина, Ольга вместе с семьей после войны переехала в США. Ее мать работала в Военном институте иностранных языков в Монтерее. Формально институт относился к Министерству обороны США, но готовил кадры и для других разведывательных служб Америки. Ольга Матич занялась академической карьерой в области русской литературы. Не так давно она выпустила книгу воспоминаний «Записки русской американки. Семейные хроники и случайные встречи», которая содержит ряд любопытных деталей. Итак, в 1973 году она приезжает в Союз. Один из дальних прицелов поездки – посещение Владимира – местожительство девяностолетнего Шульгина. Во Владимир Матич не попала, но зато познакомилась с Аксёновым. Их встречу можно в полном смысле назвать киношной: