Дождь: рассказы

Он предложил мне отправиться вместе искать городок, который должен быть где-то поблизости. Тронулись в путь в темноте и вскоре вдали на склоне показались мигающие огоньки. Близость места, где я надеялся укрыться от опасности и отдохнуть, наполнила меня бурной радостью. Я развеселился так, будто подъезжал к родному дому, где ждали меня родители и тихая, чуждая треволнений жизнь, казавшаяся теперь такой далекой. Однако полковник, как оказалось, смотрел на дело иначе. По пути он представился мне, сказавши, что его зовут полковник Самудио, что он крупный военачальник армии либералов, описал некоторые бои, в которых участвовал вместе с видными деятелями революции. Я же, говоря откровенно, до сей поры никогда его не видел и даже не слыхал его имени; к тому же в нашей армии всякий, у кого добрая сабля да добрый конь, называет себя полковником и претендует на славу великого полководца.

Итак, полковник Самудио отнюдь не был расположен тотчас въезжать в городок, не приняв прежде некоторых мер предосторожности.

Остановившись на повороте дороги неподалеку от городка, он приказал мне отправиться на разведку, оставивши мула на его попечении.

— Мало ли на кого можно наткнуться. Многие здешние жители стоят за консерваторов. Постарайся незаметно добраться до площади, погляди на людей, послушай разговоры, тогда и поймешь, какая там обстановка; а потом возвращайся ко мне, я буду ждать здесь. — Не без страха отправился я исполнять его приказание. Городок был маленький, плохо освещенный. Почти никого не встретил я на крутых извилистых улочках, сходившихся к небольшой площади, посреди которой возвышалась церковь. Кое-где из приоткрытых дверей дома вырывался пучок света и доносился запах готовящегося ужина. Возле некоторых домов на обитых кожей стульях сидели соседи, болтали о том о сем. Перейдя на темную сторону улицы, я замедлил шаги и стал внимательно прислушиваться к беседе. «Желтые дьяволы» и «В Копле они за все заплатили сполна» — двух подобных фраз было достаточно, чтобы понять образ мыслей этих людей. Не желая привлекать к себе их внимания, я произнес дружеским тоном: «Добрый вечер» — и направился к площади. Она была почти пуста. Четыре фонаря освещали оштукатуренный белый фасад церкви и зеленую ее дверь. Церковь походила на маску колдуньи. У дверей комендатуры дремал на стуле часовой, поставив ружье между коленями. Напротив виднелись широкие ворота постоялого двора. Внутри не было ни души. Я приблизился. Пахло навозом, смазанными колесами, фритангой. Толстая женщина, громко стуча шлепанцами, подошла к двери, я спросил ее, можно ли здесь снять комнату.

— Комнату? Да любую, какую захочешь, сынок. Такие времена настали, никто к нам не приезжает.

Больше я не хотел задерживаться. Спустился по другой, еще более пустынной улице и вышел на дорогу. Отыскать полковника оказалось делом нелегким; он укрылся в чаще и, лишь когда я подошел совсем близко, внезапно возник перед моими глазами.

Он внимательно выслушал мой рассказ со всеми подробностями, какие только мне удалось заметить, кое-что заставил повторить несколько раз. На его взгляд, я мог бы разузнать гораздо больше, о чем он и сказал мне весьма жестким тоном:

— Ты узнал то, что смог бы узнать всякий. Нет у тебя хитрости, а на войне человек без хитрости ни на что не годен. Надо было отыскать дом, где одни женщины, войти, спросить кого-либо, любое имя назвать, какое в голову придет. Так разговор и начался бы, и очень многое можно было бы выяснить. Мне следовало пойти вместо тебя, и теперь мы бы знали, кто здесь командует, чьи части проходили через город последнее время и когда именно, где сейчас войска консерваторов. Плохой из тебя разведчик.

Я думал, что ежели так, он не решится войти в городок, но ошибся. Он закопал под деревом саблю, другое свое оружие и желтую перевязь. Оставил только кинжал на поясе да в суму положил пистолет. Вскочил в седло и двинулся к городку.

— Не бойся и следуй за мной.

Я последовал, исполненный страха, ибо человек этот, столь похожий на дьявола, отнюдь не внушал мне доверия.

Когда мы въезжали в первую улицу, он спросил, есть ли у меня деньги. Я отвечал, что нет.

— У меня тоже нет, — сказал он. — Но не беда. Там видно будет.

Мы подъехали к постоялому двору; полковник потребовал комнату для двоих, овса для коня и мула, а затем приказал подать самый лучший ужин.

Страх не помешал мне с жадностью наброситься на еду, давно не приходилось мне ужинать по-настоящему. Вскоре после ужина усталость взяла свое, и меня стало клонить в сон. Мы отправились в свою комнату, я вытянулся на жалком ложе, полковник долго еще не ложился, уже охваченный дремотой, я видел, как он разделся и погасил свечу. Тяжкий, неспокойный сон овладел мною. На заре сквозь сон я слышал ржание лошадей, перекличку петухов, постепенно слабея, замиравшую вдали.