Дождь в полынной пустоши

Ожидание представления двору гранды затягивалось. Хотелось думать не из намерений напомнить кто они, новики, есть. Без напоминаний понятно. Скорее причина в другом — за ними наблюдали. Как наблюдают за диковинными зверушками. Выбрать самую потешную. Или потешных…

Колин поискал места откуда наиболее удобно видеть разделенный, тринадцать на двенадцать*, круг людей, застывших перед маршами широкой — аж в сорок ступеней! лестницы. Таковых всего три. Эркер, но он пуст, и остаться в нем незамеченным ни малейшей возможности. С полутемной галереи Стрелков спины парней, и его в том числе, выглядят отличными мишенями. Убойная позиция! По счастью, у наблюдателей иной интерес, но как предупреждал тринитарий, при дворе всякое возможно. И стрельба не исключение. Остается балкон Вздохов. Отличное местечко. Хилое освещение и от того полумрак. Несколько проемов завешаны портьерами. Между ними ниши с благородно носатыми и бородатыми бюстами. Одна из портьер нет-нет колышется. Не от сквозняка. Колин проследил несогласованность с настенными факелами и догорающими свечами в шандалах. Значит оттуда?

«И когда обмен впечатлениями?» — напрягал унгриец глаза, утвердиться в собственной догадке.

А впечатления у него, плакать хочется… Колонны Зала Арок, неровными просветами, расползались в обе стороны к охраняемым боковым коридорам. Потолочные балки в заскобленных или забеленных метинах плеснивения. С плесенью заскоблены и забелены фрески, проступающие пятнами и цветными разводьями. Ступени межэтажной лестницы выбиты, камень выкрашен. Балясины прорежены, придать симметрию с выломанными. На галереях недавно чинены перила, дерево не успело потемнеть. Гобелены порчены и молью и человеком. Прорехи от оружия, подпалины от огня, разрывы в основе. В плитах пола вышарканы дорожки. Почти тропы. Как в лесу. Иди и не заблудишься. Из трех больших и пяти малых люстр в целостности половина, а зажжены, и то не полностью, две. Многие огарки сожраны мышами и расклеваны птицами. На одном из настенных щитов таился воробей. В высоте углов, истыканных стрелами, полеты летучих мышей и их противный писк. Вынюхивая чужих по залу рыскают, игнорируя шмыгающих крыс, худоногие борзые. На пакостных грызунов нацелены бойкие ратонеро.

«Ну, и когда?» — поторапливал унгриец соглядатаев, теряя терпение. Не уж-то еще не выстояли положенного? — «В приличных домах так не поступают.»

О приличиях вовремя… Накануне, новикам преподали правила хороших манер. Роль наставника над деревенщиной, эдакого сердобольного дядюшки, выполнил камерарий двора, Нильс аф Липт. Степенный муж едва двигался, поражал дородностью и тяжелой, взахлеб, одышкой.