Дождливое лето

«Об Иоанне.

До чего же двусмысленно и невнятно его житие! Как, впрочем, и любые другие жития — не только христианские. Апологетические писания всегда вызывают сомнение. И немудрено: их цель — творить легенду, им не нужна обыденная проза. Однако совсем без фактов тоже нельзя — рассказ получится пустоватым. И тогда говорят о них, но уклончиво и как бы косвенным образом. Либо выдумывают факты.

В житии Иоанна вполне определенной представляется только первая фраза: «Сей преподобный отец наш Иоанн, сын Льва и Фотины, был епископом Готии при царях Константине и Льве, происходя из лежащей по ту сторону Понта земли тавро-скифов, принадлежащей стране Готов, из так называемого торжища Партенитов».

Род его происходит из «округи армениаков». Армяне, выброшенные в диаспору? Был же период, когда здесь, в Крыму, сложился один из центров армянской культуры.

Хороша фраза: «Сей преподобный муж, украшенный обильной благодатию за веру и дела, открывал и говорил по вдохновению от Бога и об отдаленном и о будущем». Удивительно! «И об отдаленном и о будущем…» Но что же он говорил? Дальше все, к сожалению, тонет в банальных житийных чудесах.

Значительнейшие события его жизни:

Во-первых, сопротивление иконоборчеству — «явился в царствующий град и, смело, с полною свободою побеседовав со всеми о почитании святых икон, снова возвратился к своим». Не будем преувеличивать во всем этом роль епископа маленькой, заморской епархии, ставшего к тому же епископом едва ли не явочным, говоря на современном языке, порядком. Но я о другом. Как смазывается, теряется со временем масштаб событий! Какие страсти кипели вокруг них когда-то! Сколько пролито крови в схватках тех же иконоборцев с иконопочитателями! А что мы знаем о них теперь? Кто они нам сейчас? Остроконечники и тупоконечники, спорящие, с какой стороны разбивать яйцо. Что осталось от них? Несколько строк в энциклопедическом словаре. Должно ли это быть уроком или утешением для последующих поколений? Не знаю. Да ведь и не станет, не стало уроком.

Другое важнейшее дело Иоанна — восстание против хазар, о котором мы мало что знаем. Возможно, первое и второе взаимно связано, однако в тексте об этом как-то глухо (см. «Житие», 2—3, 5).

Так, после упоминаний о Никейском соборе (787 г.) сразу же и как-то неожиданно: «А сей преподобный епископ Иоанн после этого вместе с самим народом был выдан начальникам хазаров, так как вместе с самим владетелем Готии, его начальниками и всем народом стоял за то, чтобы страною их не владели упомянутые хазары». Кем выдан?

И далее: «Преподобный же, заключенный под стражу, имел возможность спастись бегством и переправился морем в Амастриду…» Что за возможность?

И наконец кто-то порицал Иоанна, «будто бы он был виновником того, что укрепление Готии было передано кагану и некоторые несправедливо убиты». Серьезное обвинение, но в ответ на него вместо аргументов следует чудо: обвинявший «пал ниц и испустил дух».

А в общем вырисовывается интереснейшая фигура: армянин, византиец, бунтарь, святой, православный епископ в земле тавро-скифов, именуемой, однако, Готией…

И главный для меня вывод: святыми за одну только святость не становятся».