Дракон мелового периода

К крыльцу, взревывая, подкатил здоровенный, облепленный грязью «Урал». За рулем «Урала» сидела девчонка примерно моего возраста. На глазах у нее были темные очки, на которые свешивалась белобрысая челка. Русая коса присутствовала, но была она не до пояса, как я ожидала, а маленькая, кривенькая, загнутая кверху в виде скорпионьего жала. На девчонке были тренировочные штаны цвета хаки, черный топик в обтяжку с выложенной крупными стразами надписью «Шанель» и заношенные кроссовки на босу ногу. Накачанный бицепс левой руки украшала черная татуировка «кельтский хвост».

— Добрый день, — глухим голосом сказала я, стараясь придать себе самоуверенный вид.

— Здорово, — мрачно ответила девчонка. Несколько секунд мы глядели друг на друга. Потом она неторопливо сняла темные очки. Я увидела ее глаза — один синий, другой зеленый — в обрамлении густых ресниц. Синий смотрел сквозь меня с надменным равнодушием античной статуи. А зеленый — робко и подозрительно. Я бы даже сказала, испуганно.

Я вгляделась в зеленый глаз, как более дружелюбный, и вдруг меня осенило: «Да она меня боится еще больше, чем я ее!» Мне сразу значительно полегчало.

— Привет, я Геля, — весело сказала я. — Ты, наверно, Маша?

Девчонка кивнула, исподлобья меня рассматривая.

— Как это «Геля»? Галина, что ли? — спросила она низким грудным голосом.

— Геля — это Ангелина.

— Ни фига себе имя. А у нас в Краснозаводском Евфимия есть.

— «Ангелина» означает — «ангельская». Мне нравится. Почти Анжелика.

Некоторое время мы молча разглядывали друг друга. У ворот родители и прочие родичи болтали, перетаскивали из машины вещи в избу.

— А почему у тебя глаза разные? — спросила я. Маша замялась.

— Я левым не вижу, — сказала она. — Он слепой. С позапрошлого года. Подралась с одним… — последовал забористый эпитет. — Ну, он тоже свое получил.

Я ужасно смутилась. Тоже мне, нашла о чем спросить для поддержания светской беседы!

— Извини… Синий глаз у тебя очень красивый, — пробормотала я, чтобы спасти положение. — Ой, прости. Зеленый тоже ничего.

Я понимала, что плету дикую чушь, а Маша внимательно слушала и молчала. Сейчас она выбьет глаз мне, подумала я, глядя на татуировку, и будет совершенно права. Но она вдруг простодушно расхохоталась. И я сразу почему-то перестала ее бояться.

— Чем тут так везде воняет? — поинтересовалась я.

— Ты о чем? — Машка потянула носом воздух. — А, так это ж навоз. Воняет, говоришь? А я не замечаю. Ничего, тоже скоро привыкнешь.

Разговор снова увял. Я поглядела на дом и спросила:

— А у вас русская печка есть?

— Конечно.

— Круто! А спать на ней можно?

— Можно, — хмыкнула Машка. — Но не нужно. Душно очень.

— Пошли дом посмотрим? — предложила я. — Печку и прочие коромысла?

— Чего там смотреть-то? — буркнула сестра. — Ну, пошли, если тебе интересно…

* * *

Изнутри бабкин дом напоминал не шибко модернизированную избу из музея памятников древнерусского зодчества. Первое, на что я наткнулась, была та самая печка. Она занимала полкомнаты, гармонично разделяя дом на две части — хозяйственную и парадную. Мебель в парадной части: буфет, стол, стулья и прочее — была самая обычная, старая и потрепанная, за исключением роскошного кованого сундука, в который с легкостью поместилось бы все наше семейство. Дощатый пол был застелен полосатыми половиками этнографического вида. На окнах цвели вездесущие герани. В красном углу, накрытый вологодским кружевом, матово поблескивал телевизор «Рекорд». Я заглянула за печь и обнаружила там железную кровать, холодильник и электроплитку.

— Разве вы не в печи готовите? — удивилась я.

Машка объяснила, что печь бабка топит только зимой, а летом использует ее в качестве запасного холодильника. И что вообще-то бабка живет здесь одна, и Машка с матерью ходят к ней в гости, а живут на другом конце деревни. Но я буду жить именно у бабки, потому что у тети Нины нет места.

— А здесь оно есть, ты хочешь сказать? — Я обвела взглядом комнату. — Как я понимаю, кровать бабушкина, значит, мне придется спать на печке?

— Не на печке, а на сундуке, — возразила Машка. — И не «я», а «мы».

— В смысле?

— Я тоже тут буду жить до твоего отъезда. Мать так сказала. Небось рада от меня избавиться на пару недель…

Я невольно обрадовалась этой новости. За полчаса знакомства Машка успела мне понравиться. Что касается спальных мест — разумеется, мне хотелось бы спать именно на печи, раз уж довелось пожить в деревне. Но я подумала, что на сундуке — не менее романтично.

— А как тут у вас развлекаются? — спросила я, когда мы вышли на крыльцо.

Машка пожала плечами:

— Да никак. Дискотеки в клубе по субботам. Кино показывают… Все обычно. Пьянки-гулянки. Ну, рыбу ловим…

— Ничего, — пообещала я, — скоро вы тут забудете, что такое спокойная жизнь. Только я с начала осмотрюсь…