Дракон мелового периода

Впопыхах я забыла о другой опасности. В темноте, на этот раз справа от меня, снова раздалось свирепое рычание. На этот раз оно сопровождалось фырканьем и металлическим лязгом. Тут до меня дошло — да это же просто цепная собака! Я вгляделась во мрак, и стало смешно: жуткие звуки издавал ушастый песик ростом едва ли мне до колена. Я подошла поближе, наклонилась к страшному зверю и потрепала его по загривку:

— Ах ты, маленький! Да какие мы грозные!

Рычание мгновенно прекратилось с таким звуком, как будто пес захлебнулся собственными слюнями. Я тихо рассмеялась и пошла дальше.

* * *

Темный шелестящий пахучий сеновал показался мне родным домом. Машка лежала там же, где и прежде, свернувшись в клубок, и, кажется, спала.

— Боже мой, как же хочется в Питер! — простонала я, валясь на сено. Машка подняла голову.

— А, это ты, — сонно сказала она. — А чего уходила? До ветру?

— Куда-куда?

— Да неважно. Я думала, ты испугалась и ушла в дом спать.

— Я и хотела, — буркнула я, заворачиваясь в одеяло. — Нечего было так на меня смотреть. Специально меня пугала, что ли?

— Не специально. Просто от твоих рассказов у меня сон пропал, ну я лежала и думала о вампирах и всем таком, а потом в голову такие странные мысли полезли, как будто чужие: а что, думаю, если действительно прокусить ей горло да крови попробовать? Каково оно? И, знаешь, даже зуд такой в челюстях появился…

Я засмеялась, не зная, верить или она меня разыгрывает.

— А сейчас крови не хочется? — на всякий случай спросила я ее, устраиваясь, спать.

— Уже нет. Странно так — накатило и отпустило…

Вскоре Машка уснула, на этот раз по-настоящему, и принялась громко храпеть. Я лежала на спине, смотрела, как в щели светит луна, чувствовала, как под одеяло ко мне медленно пробирается ночной холод, а шею колют травинки, и в ушах звучал голос Джефа: «…когда ты в следующий раз… провалишься в серый мир…»

Хотела спрятаться в деревне? Вот, получи, нет мне нигде спасения. Джеф не шутил. Так что с Чистым Творчеством для меня покончено.

Я размышляла об этом безо всяких истерик, спокойно и почти безразлично, принимая как данность. Если я хочу выжить, то должна стать такой, как все. Жить жизнью нормального человека. Чем я с завтрашнего дня и займусь.

Никакой радости мне это решение не доставило. Тем не менее, приняв его, я успокоилась и наконец смогла уснуть.

4. Жизнь нормального человека

— Ангелина, стой! Только не к сараю!

— А что?

— Душман, — исчерпывающе объяснила Машка, указав на симпатичную мохнатую дворняжку, лежащую на траве метрах в пяти от нас. Приглядевшись, я заметила, что собачка прикована к сараю могучей цепью.

Вообще-то мы шли смотреть на кроликов. За завтраком я попросила Машку провести для меня обзорную экскурсию по бабкиному хозяйству.

— Держись от него подальше, а то и глазом не моргнешь, как Душман тебя сожрет.

— А я ему ночью шею чесала, — растерянно сказала я.

Машка взглянула на меня, как на камикадзе.

— Он, наверно, офигел от такой наглости, — предположила она. — Тебе просто повезло.

— Я еще раз попробую.

— Жить надоело?

Не ответив, я медленно двинулась в сторону Душмана. Пес лежал неподвижно и глядел на меня, не отрывая глаз. Взгляд у него был нехороший. Спиной я чувствовала напряжение сестрицы. Я сделала еще шаг, остановилась и принялась улещивать пса:

— Душманчик, Душманчик! Кто у нас такой лохматенький? Кто у нас такой зубастенький? Иди сюда, я тебя поглажу!

В ответ Душман, не шевельнув даже ухом, приоткрыл пасть и беззвучно зарычал.

— Не связывайся с ним, — раздался позади Машкин голос. — Он же цепной. Полудикий. И при этом хитрый, как черт. Он только бабку слушается, она ведь чуть что — тяпкой по хребту…

На мгновение я преисполнилась сочувствием к бедному псу. В следующий миг Душман взвился в воздух и налетел на меня. Вернее, попытался налететь — его остановила цепь. Я отскочила сразу метра на полтора. Пес рвался с цепи, заливаясь хриплым кровожадным лаем, и всячески выражал желание порвать меня на куски и съесть. Машка за моей спиной заржала во всю глотку.

— Вот уродец! — высказалась я, очутившись на безопасном расстоянии от пса. — Я к нему со вей душой, а он!

— Он только один язык понимает, — отсмеявшись, сказала сестра. — Язык тяпки.

— Я его приручу, — упрямо заявила я. — В нем должно быть светлое начало. Он у меня еще из рук есть будет.

— Если не покормишь недели две, тогда, может, и будет. Вместе с руками.

Уходя, я мысленно бросила Душману вызов: «Мы еще посмотрим, кто кого». Пес широко распахнул пасть и проводил меня голодным взглядом. Мне почему-то стало тоскливо.

— Маш, что-то мне расхотелось смотреть на кроликов, — сказала я минут через пять. — Пойду, прогуляюсь по лесу, ладно? Мне надо побыть наедине с собой.

— Куда ты пойдешь? — подозрительно спросила сестра. — В лес? Ну-ну!

— А что, в лесу тоже сожрут? — съязвила я.

— Именно в лесу первым делом и сожрут. Дура, не волки. Волки летом на людей не нападают. Там воинская часть, секретный объект…

— Какой еще секретный объект?