Дракон мелового периода

— Как же я не вернулся, ежели здесь моя шинель? — впервые взглянув на нее, возразил Мишка. Он перевел взгляд вниз и укоризненно добавил: — И какие сволочи все пуговицы оборвали? В поезде, что ли?

Тут дошло и до Машки, что дело нечисто. Она вытаращилась на Мишку со страхом и подозрением:

— Миш, с тобой все в порядке?

Мишка не отреагировал, как будто обращались не к нему. Я сжала Машкину ладонь, давая понять, чтобы заткнулась.

— Что с ним? — пробормотала она, обращаясь ко мне.

— Ты что, не видишь, что это никакой не Мишка? — прошипела я ей в ухо. — Это дух Корина в его теле. Он, может, даже не знает, что умер. Он думает, что приехал домой из Москвы.

Машка побледнела и застыла в глубоком параличе. А я решила рискнуть.

— Воры тут были, воры, — запинаясь, сказала я, вступая в игру. — Все украли, даже пуговицы с шинели. И Книгу Ко… то есть тетрадку вашу с записями унесли.

Это было натуральной авантюрой — пытаться перехитрить призрака. Что будет дальше с нами, а главное — с Мишкой, я не могла и представить.

— Шут с ней, с этой тетрадкой, — с каким-то даже ожесточением заявил дух Корина. — Никому она не нужна. Меня из-за нее чуть в гэпэу не забрали. Кто тебе, говорят, это продиктовал? А там все написано, как есть: что, откуда, зачем…

— Я выхожу из тьмы луны навстречу рассвету, — начала я, трепеща. — Я есть земля и вода…

Я прочитала наизусть съеденный мной отрывок. Дух Корина внимательно слушал, благосклонно кивал и поправлял, когда я (нарочно) сбивалась. Дочитав до слов «…а образ отражается в воде…», я запнулась и искательно взглянула на Корина.

— Ну, чего остановилась? — грубовато спросил он. — Забыла, что ли?

И заговорил сам:

Я — камень живой,
пробуждающий жизнь,
дающий силу,
жаждущий совершенства,
изгоняющий смерть,
исцеляющий материю и дух, тело и разум
от тленности и нечистоты.

— Дальше, дальше! — жадно шептала я.

Я побеждаю волчицу
и раскрываю врата храма,
Чтобы мертвое снова стало живым,
Чтобы рухнули стены башни лжи,
Чтобы белый дракон победил черного,
Чтобы истинный целитель был явлен миру…

Полученные сведения были так важны, что я на мгновение даже забыла, с кем разговариваю. Книга Корина из первых рук! Я могу восстановить ее целиком, и тетрадка Джефа перестанет быть единственным экземпляром, и более того — это будет работающий экземпляр!

Но тут из паралича вышла Машка. С яростным воплем она набросилась на призрака в теле Мишки и с криком «Изыди, нечистый!» принялась вытряхивать Мишку из шинели. Прежде чем я успела что-то предпринять, шинель была безжалостно сорвана. Мишка не особенно-то и сопротивлялся. Он стоял, как манекен, — казалось, толкни, и упадет.

— Мишенька! Миленький! Очнись! — услышала я Машкин крик. Мишка, закатив глаза, не реагировал. Шинель валялась на полу, как тело убитого. Я хотела ее подобрать, но побоялась.

— Не тряси, — наконец выговорил Мишка, вяло пытаясь отстраниться от Машки. Сестра испустила дикий вопль и повисла у Мишки на шее, как будто он вернулся с того света.

— Хватит орать, всех перебудишь, — одернула я ее. Нет, я тоже была рада, что все обошлось — но такой шанс был упущен!

— Я что-то говорил? — пробормотал Мишка. В его глаза возвращался разум. — Черт, голова болит! Надел шинель, услышал голос и больше ничего не помню.

— Не ты, — сказала я. — Призрак Корина. А Машка его спугнула, и он ушел. Все испортила!

— И слава Богу, — выкрикнула сестра. — Мишенька… что с тобой?

Мишка, бледный, как мертвец, клонился набок. Мы с Машкой подхватили его и совместными усилиями положили на кровать. Машка стащила с него кроссовки. Я подобрала с пола шинель, на всякий случай заглянув в рукава, как будто там мог скрываться призрак. Мишка что-то пробормотал, потом задышал ровно и вроде как уснул.

— Какой он горячий! — услышала я плачущий голос Машки. — Гелька, что делать-то?

— Ничего с ним не будет, — сказала я, сердясь, что Машка помешала дослушать призрака. Пока она хлопотала над Мишкой, я в уме повторяла слова Книги, пытаясь вникнуть в их смысл. Волчица… храм… белый дракон… черный дракон… башня лжи… истинный целитель. Опять он. Истинный целитель, который что-то знает, чего не знаю я… Задумавшись, я не сразу услышала Машкины всхлипывания.

— Ну что с тобой? — устало спросила я. Сестра сидела на краю кровати и заливалась слезами.

— Мишку… жалко… — выговорила она, глотая слезы. — А если не очнется? Вдруг он инвалидом останется?

— Не останется, — принялась я утешать Машку. — Он пережил потрясение, а теперь просто спит. Так всегда бывает, когда вселяется призрак. Я читала.

— Правда? — жалобно спросила Машка. Все ее лицо было в разводах от слез и мела.

— Он проспит до утра и проснется здоровый, — сказала я. — Иди умойся. Ну посмотри на себя — сущее пугало…

Неожиданно Машка опять зарыдала.