Дракон на передержке

Я подскочила и принялась ловить свой смех на ладони. И вдруг поняла: пар Далгара... его нет, а именно он делал мой смех целительным! Что делать?! Но тут же выдохнула и отправила панику к чертям, их вон тут сколько — целый мир! Даже без пара всё равно вокруг меня парит радость, глупая, и бесценная. Я буду делиться такой, потому что другой нет, а спасти Далгара хочу больше всего на свете.

И я подняла ладони в золотинках, а затем сама дунула на те, что ещё парили, сверкая, в темноте каменного мешка. Смешинки послушно слетелись к моим пальцам, образовав целую горсть переливающихся искр. Повинуясь желанию, я села на колени перед мордой дракона и сказала громко:

– Я люблю тебя! – и выдула тающее под жаром золото в приоткрытую пасть Далгара.

Если что, пар есть у него внутри. Вдруг сработает?

Я затаила дыхание, отсчитывая собственный пульс: раз, два, три. Огромный дракон сглотнул, облизнулся и открыл глаза. Наконец-то! Я приникла к нему и обняла, как попало. Да, это было странно – обнимать существо размером с дом, чувствуешь себя страстно влюблённым муравьём.

– Кусь... живой... – пробормотала я.

– Скорее Кусище. Спасибо. А то не выходило проснуться. Вытащила... – шепнул дракон, и меня отнесло горячим ветром его дыхания к другой стене. Я зажмурилась от неожиданности, и волосы, кажется, встали дыбом. Я инстинктивно закрылась руками.

– Прости, – мягко и ещё тише сказал дракон, а я почувствовала себя, как под мощнейшим тепловентилятором.

– Ничего... Конечно, проще было бы, если бы ты был черепашкой, – ляпнула я, отплёвываясь от лезущих в лицо волос.

Золотая гора передо мной зашевелилась, хмыкнула. Ветер усилился, и я принялась убирать с лица собственные космы, отодвинула их с глаз и ахнула. Передо мной стоял Далгар. В образе человека. Голый.

Далгар взглянул на меня, на свою наготу, прикрылся руками и произнёс:

– Прости. Всё сожрал резерв, сейчас попробую вернуть одежду, если получится... – и отвернулся.

Я облизнула пересохшие от волнения губы.

– Да ладно, можно и так. Я же не из детского сада, в конце концов, а ты мой жених... Ты хорошо себя чувствуешь? Ничего не болит?

– Ничего.

Он с удивлением оглянулся, я пожала плечами и шагнула в нему.

– Я Лизинья, помнишь?

– И что? Я крайне уважаю тебя. Ты лучшая из женщин.

Я улыбнулась, разглядывая его идеальную спину, ноги, руки, и сказала:

– Далгар, я Лизинья из мира с другими правилами и законами, а еще мне надо правду говорить, иначе... Хотя какая разница? Наверное, ты не слышал в отключке, завтра объявили нашу казнь на потеху расстроенным демонам. Мы помешали матери Яри захватить мир. И Кроль с нею вместе, он нас подставил и у него своя игра. Но чёртова демоница даже королевского проклятья не боится, потому что никем не дорожит. А я... я так за тебя испугалась, что мне всё равно, в одежде ты или без, главное, что живой и рядом!

Далгар повернулся ко мне, не скрываясь, красивый, как бог, с золотой тенью в смоляных волосах.

– Лара, я всё слышал про казнь. Я не боюсь смерти, я воин. Но тебя я должен спасти!

Он в отчаянии обвёл глазами каменный мешок, и ему явно ничего толкового в голову не пришло. Моё сердце гулко стукнуло о рёбра, бёдра сжались.

– Поцелуй меня, – тихо попросила я.

Без слов Далгар направился ко мне и, захватив в обруч раскаленных рук, припал к моим губам. Вкус согретой солнцем черешни, горячее дыхание. Жгут в животе, слабость в ногах, и я растеклась в его нежности, как тёплый мёд. Хотелось пропитаться друг другом, проникнуть, прочувствовать полностью, без остатка. Ведь другого раза не будет! Мы оба знали это. Сказка вот-вот закончится.

Моя кружевная сорочка упала на пол. Объятия стали теснее. Прикосновения там, где было нельзя – теперь всё можно. Жадное стремление к ласке, поцелуи всё глубже, и мы сошли с ума. У приговоренных к смерти всегда есть последнее желание! В этот последний миг мы имели право чувствовать себя живыми!

Далгар подхватывал меня на сильные руки и, усадив на плечи, лицом к себе, припадал губами, вырывая сладкие всхлипы, смешки с фейерверком золотых искр. Потом оказывался надо мной. Поднимал, и снова наши глаза вглядывались в зрачки напротив. Безумный танец на голых камнях, ритм, слышный только нам. Огонь перетекал из тела в тело, превращая самый страшный час перед рассветом в самый прекрасный. Когда нет ничего неправильного, лишнего, недозволенного. Нет мыслей, нет стыда. Лишь сплетение, рук, губ, ног, касание кожи к коже, оголенные чувства, приливы огня волнами и вихрями. Восхищение. И любовь.

Свершилось! Лучше ничего больше нет и не будет... Завтра и нас не будет, но пока...

– Я люблю тебя! – выдохнули мы губы в губы, мокрые, горячие, уставшие, сжимая друг друг в объятиях.

И начали снова, пока со стороны вдруг не послышалось покашливание. Мы с Далгаром резко обернулись. Фиолетовый Куараус Курасу собственной персоной стоял в углу, под торчащим из трещины в камне корешком и смотрел на нас скучающе и выжидательно.

– Какого чёрта? – рыкнул Далгар, прикрывая меня собой.

– Ждём долго. Рассвет близко, – ответил деревянный дух, явно равнодушный к живым страстям.