Дракон на передержке

– И чего ждёшь? – спросил принц.

– Можем спасти, – кашлянул Куараус Курасу. – Это, конечно, большой риск. Но вас не казнят.

– Говори, дух! – воскликнул жарко Далгар.

– Мы вас обоих можем забрать в наш дом – туда, где была Лара. В смысле ваше сознание. Столько любви, так красиво. Нельзя погибать.

– Сознание? – переспросила я. – А с телами что будет?

– Мумии, – буркнул Далгар.

Куараус Курасу пожал плечами.

– Зато без боли. Погостите немного, порадуете нас, сами порадуетесь, а потом как захотите – возродитесь либо деревьями, либо бабочками. Обещаем: рядом вырастите. Любовь — это святое, нельзя разлучать. От вас такая роща красивая вырастет, загляденье.

Я округлила глаза, как-то рощей быть не хотелось. Далгар громко выдохнул, прижимая меня к себе, и ответил:

– Благодарю, Куараус Курасу, за заботу. А другого способа нет? Лучше скажи, – тебе же подземные пути ведомы, – далеко ли до Крайних земель? Есть ли выход отсюда?

Куараус Курасу покачал головой, флегматичный, как всегда.

– Все пути тщательно запечатаны, кроме... – Он показал кряжистым пальцем на торчащий из камня корешок. – Предупреждаем, помочь мы сможем, пока вы здесь, а не на площади казней. Потом поздно.

– Я понял, – сказал Далгар. – А скажи, Куараус, знаешь ли ты мою мать Арну, тоже из ассуров?

– Помилуйте, ваше высочество, благородные деревья не знаются с миром ассуров. Мы и так рискуем, опустившись в бездну нижнего мира. Но как услышали страшные новости от дождевых червей, решились. Только ради вас, сиррон Далгар. Вы одарили нас милостью. Дали слово и выполнили его – спасли нас от ассуров. Мы глубоко ценим это.

– Мы можем подумать, дух?

– До рассвета, – вежливо поклонился Куараус Курасу. – Потом мы будем бессильны. Как решите, что готовы, позовите нас.

– Хорошо, – ответил Далгар. – Благодарю.

Дух исчез, а мы с Далгаром посмотрели друг на друга. Какой же он красивый! Как же жить хочется с ним вместе! Сердце защемило. Он ослабил объятия, и сказал:

– Если я не найду другого способа, придётся согласиться.

Я расширила глаза и замотала головой:

– Нет-нет-нет, я не хочу стать рощей!

Далгар опустил глаза, затем снова вскинул:

– Лучше быть деревом, чем испытать на себе пытки и казнь ассуров. Это очень жестоко.

– Но ведь ты знал, на что шёл! – Я высвободилась из его объятий и подняла с пола сорочку.

– Я военный. И готов отдать жизнь за тех, кого защищаю. Но не твою.

Я примерилась и отодрала нижнюю часть кружев, протянула Далгару прикрыться.

– А я твоей жертвовать не готова. И вообще, кто так делает? Называет невестой и даже не спрашивает, согласна ли я, а потом кидается на амбразуру.

– На что?..

Я махнула рукой.

– Я люблю тебя, Далгар! И жутко злюсь. Нельзя так делать.

Далгар встал с камней, со вздохом накрутил кружева, как набедренную повязку. Затем положил мне руки на плечи.

– Но разве можно было позволить, чтобы оголтелая армия выкосила, выжгла весь остров и пошла дальше? Ты видела, сколько их... А я дал слово защищать. Тебя тоже.

Моё сердце зашлось. Он был прав и благороден, но я все равно сердилась. Я отстранилась и надела сорочку.

– Невеста – это тоже слово, обещание быть вместе. Да, не жена, но хотя бы... – мне захотелось плакать.

– Значит, ты бы согласилась стать моей женой? – спросил Далгар.

Я взглянула на него в отчаянии.

– Я рванула за тобой в ад, разве не понятно?

Он коснулся моих волос, улыбнулся виновато и поцеловал в лоб.

– Тогда сейчас я выпущу свои тени и попробую найти выход.

И вдруг снаружи послышался странный шум, что-то вспыхнуло трижды, решётка сверху заскрежетала.

Глава 48, в которой доказывается, что любовь зла...

Решётка над каменным мешком заскрежетала, я напряглась, Далгар пустил по позвоночнику огонь, расставил руки, готовый трансформироваться в дракона. И вдруг в нашу тюрьму влетела гигантская летающая сороконожка. Сверкающей бронзой колесницей управляла женщина в чёрном плаще. Диадема на смоляных волосах в виде кинжалов, сапфир, размеров с кулак в центре. Кожаный лифчик, широкие штаны с разрезами впереди, открывающие взгляду до колена переплетенные сандалии. Меч в рельефных руках и ярость на лице.

«Чёрт! Не успели! – Я заледенела от страха. – Нас пришли казнить.»

Брюнетка на лету спрыгнула на пол, излучая мощь и гнев, и пошла на нас.

– Как посмела?! – прорычала красавица с толстыми чёрными косами. – Как посмела, гадина?!

«Это она мне?! Неужели бывшая любовница?» – моргнула я.

Но Далгар изменился в лице, облизнул губы и его голос дрогнул:

– Мама?

Я поперхнулась воздухом и широко раскрыла глаза.

– Узнал! – просияла брюнетка, встала перед ним, схватила за предплечья, встряхнула как грушу и вдруг прижала к себе. – Узнал, госсэ...

– Далгар, – напомнил стиснутый в объятиях мой любимый.

Она отстранила его от себя, рассматривая, и с горечью сказала:

– Забыл своё прозвище, забыл. Эх, сын. Госсэ – это «малыш» на языке нашего народа.