Дракон на передержке

Блюда и напитки пахли и выглядели аппетитно, я проголодалась и не знала попросту, что говорить, хотя и есть было страшновато – неизвестно, что на самом деле подано под тем ароматным соусом с алыми ягодками или прячется под румяной корочкой запеченного сыра. Кусь обнюхал и съел всё, что было предложено на блюде с золотой каёмочкой. Три раза. Доверившись ему и внутреннему чутью, я тоже попробовала. На вкус – ничего странного. От вина я категорически отказалась – пока есть возможность оставаться в сознании, зачем его лишаться? Тут и морока со всех сторон хватает. Впрочем, Яри не настаивал.

Он сам ел с большим аппетитом, сдабривая процесс байками:

– Вот это блюдо готовили в моём роду и пять веков назад. Попробуй, Ларочка, обязательно. Такое изумительное сочетание соуса из лесных ягод и трав с кореньями и мясом больше нигде не встретишь. Хотя бы потому, что вот видишь, – он показал мне что-то похожее на лимонного цвета имбирь, – этот корешок и не найти нигде в Риндее. Он даёт силу и здоровье, но в необработанном виде прилично горчит. Скажу по секрету, его надо вымачивать с медом.

– Спасибо, попробую. – Из вежливости я плеснула ложкой из крошечной соусницы себе немного на край тарелки. – Скажи, а ксеи – это духи или... Извините, – глянула я на воздушных служанок, – если мой вопрос звучит не деликатно.

– Не извиняйся! Вот придумала! Ксеи – это служебная раса. Множественность тел и коллективное сознание. У вас такие не встречаются?

Я подумала о муравьях и пчёлах на Земле, но тем и в голову не придёт собираться в фигуры, потому я лишь мотнула головой. И снова поискала глазами Далгара. Кроме дракона с золотистыми пятнами на боках и волшебных ксей рядом с нами никого не было. Я забеспокоилась.

– Если у тебя есть смотритель для животных, значит, и животных у тебя много? – продолжила я беседу, пытаясь выглядеть непринуждённо.

– Да, я покажу тебе детинец завтра. Но Лара, – склонил голову Яри, застыв с двузубой вилкой в руке, – почему ты так напряжена?

– Я по-прежнему не могу тут чувствовать себя спокойно, извини, – ответила я.

– Зря, девочка, я ведь дал слово.

Я ничего не ответила, просто потянулась к центру стола и всё-таки съела дольку традиционно разрезанного плода курасу. Взяла ещё одну. Хотелось универсального лекарства от растерянности, от незнания и от состояния слепого котёнка в логове акулы. Мелькнула мысль о том, как удивительно быстро меняются состояния: отчаяние, страх, волшебство и радость, и снова неверие и опасение всего и вся. И в данном случае не скажешь, что страх не имеет под собой оснований, сейчас он – страж. А Кусь, как назло, молчит, и Далгар даже мимикой не подсказывает, что происходит. Он просто соизволил исчезнуть.

Яри проследил за мной с интересом и сказал:

– Впервые вижу, чтобы так вприкуску питались курасу! Это просто великолепно, Лара! О чём я? А! Тебе понравятся мои питомцы. Сейчас уже поздно, и медведи спят, а то я бы отвёл тебя сразу полюбоваться. Ты ведь любишь животных?

– Да.

– Им можно довериться в отличие от людей, – заметил Яри. – Не предадут, не солгут, достаточно только знать, что и когда им нужно, чтобы сосуществовать в мире и согласии.

Я поразилась.

– Я тоже так считаю...

– О, мы с тобой в этом похожи. И значит, не так уж сладко тебе жилось в твоём родном мире, да, Лара? – вкрадчиво спросил Охотник.

– Идеальной жизни не бывает.

– Смотря где и с кем...

Я не поняла, на что намекает Яри, но мне стало весьма не комфортно от догадки. Кусь тоже завозился на своём кресле. Ксеи вновь наполнили его блюдо угощениями.

– Это вряд ли, – ответила я. – Всегда и везде будет чего-то не хватать.

– Как тебе в твоём мире дара восстанавливать растения, – добавил с хитрым прищуром Яри. – Тебе ведь понравилось?

– За мной шпионили?

– Зачем? Этого невозможно было не заметить. Все стены до сих пор резонируют твоим восторгом. Поверь, такой радостью их не напитывали уже очень давно.

– Но я не понимаю... – нахмурилась я. – Как радостью можно напитать стены, а смехом помочь?

– Ну, девочка, ты же сама только что помогла кустам роз своим смехом, не так ли?

– Да... – Я смяла в пальцах салфетку, глянув в волнении на Куся – мой смех без него был бы пустым звуком, но он просил не выдавать своё инкогнито. И я промолчала, переводя разговор: – Откуда ты узнал про мой смех? Почему ты выбрал меня? Пригласил сюда? Я по-прежнему ничего не понимаю! Мне страшно, и меня настигают такие мысли, от которых хочется не смеяться, а плакать.

Яри отставил тарелку и приборы и посмотрел мне в глаза. К счастью, без морока.

– Знаешь, Лара, когда я увидел тебя впервые на вершине горы, я ничего не понял. И это меня поражает до сих пор, ведь я ждал тебя...

– Меня?

– Не тебя именно, если быть откровенным, но ответ на мои поиски, на мои молитвы, на мою аскезу. – И пояснил, заметив мой изумлённый взгляд. – Любая молитва Высшим сильнее, если ты скрепляешь её действием. К примеру, отказываешься от еды и удовольствий, прося о помощи или ища ответ на вопрос.

– Отказываешься от радости?

– От радости невозможно отказаться.

– Разве радость и удовольствие – не одно и то же?