Дракон Нерождённый

– Монсеньоры, – наконец заговорил петрианец, – я покинул войска, вверенные мне вашей мудростью, и поспешил в Синрезар, как только ангел принёс весть.

Слова об ангеле из уст кого-то другого вызвали бы много сомнений, но этого человека почитали живым святым, а потому князья Церкви слушали.

– Многое было доверено мне, слишком многое, но воля Небес ясна и вот, я перед вами.

– Твоё присутствие в столь сложное время обнадёживает, фра Себастиан, – кардинал Сфорана взял слово за всех присутствовавших, – открой нам истину, что поведал гонец свыше.

– Мы говорили о многом, юный Лодовико, – ответил старик, – даже о тебе, даже о твоём благородном брате, даже о весточке, что он прислал.

Кардинал выглядел отстранённым и спокойным, никак не являя свои чувства, если они вообще были.

– Но об этом позже, когда я помолюсь над телом покойного Папы. Там и передохну.

Никто не ожидал от монаха таких слов.

– Прежде всего, монсеньоры, – продолжал Великий Инвестигатор, покачиваясь с Глецимаксом в тощих руках, – о том, за чем я отправился на юг.

Все они знали, зачем в середине весны брат Себастьян возглавил семитысячную армию. Не полководец и даже не солдат, он откликнулся на панический зов о помощи, брошенный верховным инвестигатором Димориса. «Королевство гниёт изнутри, нашествие чудовищ и недород, – лишь видимые последствия…» – гласило послание.

Гренадиры папской армии, полки Церковного Караула, боевые монахи-иоанниты, лучшие проповедники и сыщики Инвестигации выступили на юго-запад под парусами огромного речного флота. Какое-то время Святой Престол не получал важных вестей, лишь следил за перемещением и объединением посланных сил с армией короля Божемира Зеликовича. А потом юг Димориса воспылал.

Великий Инвестигатор отправился вместе с армией не для того, чтобы вести войны, – это армия отправилась с ним для подкрепления незыблемых полномочий. И он пользовался ими: расследовал, судил, приговаривал. Первым был сожжён Гальц, за ним последовали Верховицы, был пожран огнём Твиржак, Ксенополь, Годын, Чернегвр, – всё сплошь большие города. Ведомые Себастьяном, воины Святого Престола срывали замки гаубичным градом, выбивали шляхту как расплодившихся волков, вырезали деревни без счёту. Началось большое судилище.

Вести о южной кампании заставляли Апостольский дворец гудеть осиным гнездом, особенно, когда Божий Обвинитель призвал на земли Димориса шехверские войска. Трудно было решить, имел ли он на это право, – и Шехвер, и Диморис являлись частями Папской Области, но история вражды этих королевств была куда как длинна. Правда, Себастьяну было плевать на политику и мнение знати; последнюю он вообще ни во что не ставил и подвергал поголовному истреблению везде, где шляхта не успевала организоваться для отпора.

Никто не мог отозвать Великого Инвестигатора, ибо лишь у Папы была подобная власть, а понтифик на момент разгара кампании был уж слишком болен.

С начала войны брат Себастьян прилежно слал отчёты о своих деяниях через гонцов Инвестигации, но не отвечал ни на какие воззвания и не принимал указаний от Синрезарской курии. Сегодня монах, по сути, должен был находиться вместе с войсками где-то под Велекой Побойней, которую осаждал уже вторую неделю. Однако же вот он, во плоти, в центре земель Эстрэ, явился посреди ночи с небольшим отрядом. По воле ангела…

Многим кардиналам казалось, что от Себастьянова хабита несло вонью горелого мяса. Это было странно, ведь она распространялась по столице уже много месяцев, – пока горели на кострах тела. Можно было бы привыкнуть уж, однако, присутствие брата Себастьяна… внушало.

– Мне ведомо, – пролаял петрианец очень хрипло, – что события последних месяцев обеспокоили вас, монсеньоры! Тем ценнее для Господа-Кузнеца ваша вера и терпение, ибо Последние Времена уже наступили!

Трижды драгоценный посох Глецимакс приподнялся и грянул об пол.

– Скорее! – воскликнул брат Себастьян. – Торопитесь!

Некоторые кардиналы съёжились, другие послали взгляды, полные мольбы архидиакону. Лодовико Сфорана сидел прямо, почти статуя, высеченная в камне, спокойный облик, сложенные «домиком» пальцы, чуть прикрытые глаза.

– Где же вы?! – надрывался Великий Инвестигатор, пока в дверях не появились четыре солдата Церковного Караула. – Наконец-то!

Дюжие воины в сером несли на плечах перекладины, к которым крепилась металлическая клетка, опутанная цепями. Ноша с грохотом опустилась на пол, двое обнажили мечи и встали между ней и столом, двое других принялись разматывать и натягивать цепи через решётки. Сквозь лязг металла изнутри доносилось завывание, кто-то хрипел и рычал, выхаркивал богохульства.

– Открывайте! – велел брат Себастьян.

Часть клетки упала на мраморный пол и наружу выметнулось нечто. Звонко натянулись цепи, тело, закованное в кандалы, дёрнулось в прыжке и рухнуло.

– Смотрите внимательно, монсеньоры!