Дракон Потапов у динозавров

– Ох, дракон ест осьминога… вы не обижайтесь, но я травоядный, мне бы овощей каких-нибудь, помидорчиков, – жалобно попросил Потапов, чувствуя себя капризным гостем, которому не угодишь.

– Нет проблем! Вот бурекакья – пирожки из баклажанов, вот спанакотирапита – слоёные пирожки со шпинатом и сыром… Афродита, тише, не кричи так громко, я гостей не слышу! Вот долмадэс яландзи – постные голубцы в виноградных листьях, вон тарелка с помидорами и перцами… а вино ведь тоже практически трава? Так выпьем же за нашего дорогого гостя, который не обижает животных съедением! – и Костас, огромный громкоголосый мужчина, поднял чашу и пошёл вдоль стола, чокаясь со всеми. Потапов так и не понял, кем он приходится хозяину дома и почему командует.

Потапов вообще ничего не понял. Они шли отдать фонендоскоп доктору… ну, ещё надеялись на какой-нибудь бутербродик. Но на веранде, увитой виноградом, за длинным столом сидела куча незнакомого народа, а стол ломился от остро пахнущих вкусностей. Голодный Сидоров предложил:

– Давай тихо затеряемся в толпе и сопрём что-нибудь со стола. Вон та жареная курица мне так нравится! Мы созданы друг для друга.

– Какой ты криминальный тип, – огорчился Потапов. – То фонендоскоп украл, то курицу… Мы же французские археологи! Это звучит гордо! Подойди и попроси добром, по-французски: «Же не марш па сис жур» – «Я не ел шесть дней».

Это была единственная фраза, которую Потапов знал по-французски, потому что любил кино про Остапа Бендера.

Но просить не пришлось. Громкоголосый Костас с бокалом вина в руке прорвался к Потапову и Сидорову, посадил на свободные места, налил вина, наполнил тарелки. Сидоров уже пообщался с понравившейся жареной курочкой и сказал:

– А можно мне этого типа с кнопочками? В жизни не ел осьминога!

– Доктор, мы вам фонендоскоп принесли! – обрадовался Потапов, увидев в толпе знакомое лицо.

– Да? – тоже обрадовался доктор. – Как славно! А мы тут ужинаем – тихо, по-домашнему, гостей не ждали… надеюсь, вам хватает еды?

– Ой, а как же тогда громко ужинать, – прошептал Потапов, озирая толпу не менее двух взводов, «расквартированных» вдоль стола. – Это всё ваши родственники? Тихо ужинают по-домашнему?

– Ну да, родственники и соседи, – кивнул доктор. – Вот моя жена, Мария. Вон то разнообразное, что быстро бегает перед верандой, – это мои дети. Вон сосед Георгиос, вот это Костас, наш кузнец, это Яни, это тётя Афродита, это Миха, это ещё один Костас… ну, с остальными познакомитесь во время ужина. Ешьте, пейте… вино у нас хорошее, сам Дионис, бог вина, делал. Кстати, а что с вашим родственником? Откопали?

– Нет, к сожалению, – погрустнел Потапов. – Мы прослушали все скалы вашим фонендоскопом – и ничего!

– Пифон сегодня шевелился, – заметил доктор. – Может, почувствовал, что идут его освобождать? Ребята, а вы уверены, что вы этого хотите? Будет много проблем, когда из земли выползет голодавшая три тыщи лет огромная змея, пылающая жаждой мести. В первую очередь она сожрёт вас, а потом и за деревню примется.

– Вот-вот, милейший доктор, и я о том же, – встрял Гермес, томно отхлёбывая из бокала. – А они заладили: спасать, спасать! Эти герои… что Персей, что Тесей, что Геракл, чтоб его. Ты его спасёшь, а он тебя ам!

Сидоров побледнел. Потапов сказал:

– А может, он травоядный, как я. Мы же родственники. В любом случае нехорошо держать пожилого пра-пра-прадедушку в подземелье. Или можно его спасти и срочно надеть намордник –чтобы не съел.

– Прадедушка в наморднике – как изысканно, – заметил Гермес и положил в рот сливу.

– Костас! – позвал доктор. – Иди сюда, думать будем.

– Что? Ничего не слышу! – проревел Костас. – Афродита, ты так орёшь, я ничего за тобой не слышу! Ах, думать! Нет, думать – это не ко мне. Это ты Таки зови. Таки-и-и!

– А Таки тоже бог? – шёпотом спросил Потапов у доктора. – Как Гермес?

– Нет, Таки не бог, – улыбнулся доктор. – Таки – человек, пастух. Пастухи обычно очень умные, потому что у них есть время думать. Пока овец пасёшь, голова свободна – можешь хоть что придумать. Мы тут вперемешку живём, боги и люди, так вот Таки умнее всех. Где Таки?

– Таки занят, он есть барашка, – это подскочила тётя Афродита – маленькая, шумная, толстенькая, вся в ямочках – на щеках, на локтях и спереди на шее. Морщин почти нет и седина почти не заметна – славная такая тётя Афродита, Потапов аж пожалел, что это не его тётя.

– Димико, ты не даёшь гостям кушать, совсем их заболтал, разве это хорошо? – защебетала она. – Мальчики, сейчас я вам тушёной козлятинки положу… что, ты не любишь козлятину, трёхголовый? Ничего, сынок, сейчас поправим.

Она взмахнула рукой, и козлятина в тарелке Потапова превратилась в спелые абрикосы.

– Костас! – оглушительно закричала она. – Костас, глухая тетеря! Почему у гостей в бокалах пусто?

И умчалась на другой конец веранды – ещё кому-то козлятины подложить.

– Это что, та самая Афродита? – потрясённо спросил Потапов. – Богиня любви и красоты? Только в старости?