Дракон-убийца: Сборник

Эта социологистка начала раздражать Эллери, и он принялся внимательно ее рассматривать. Внешне она походила на фарфоровую куколку — вся просвечивала насквозь,— но материал, из которого ее вылепили, наверняка был гораздо прочнее фарфора. Движения головы и блеск в глазах предупреждали всякого, кто бы задумал ей противоречить, что здесь он получит должный отпор.

Однако в Лесли таилась не только сила, выработанная долгими годами борьбы за существование, но и женственность, и какая-то наивная, притягивающая к себе искренность. А вдобавок у нее были теплые голубые глаза — парадокс природы.

Тут Лесли внезапно повернулась к Маршу и резко спросила:

— Сколько я унаследую, Эл?

— Тебе ответил еще отец Джонни. Согласно завещанию Бенедикта-старшего после смерти Джонни его наследники получают все состояние Бенедиктов. Но точнее было бы сказать: доходы с состояния, ибо последнее находится под контролем опекунского совета. Мистер Бенедикт считал нецелесообразным делить его даже после своей смерти.

— О,— вздохнула Лесли.— Это отрезвляет, как холодный душ. В какой же, наконец, сумме выражается состояние? Вернее, доходы с него?

— Ну, проблем с добрыми делами у тебя не будет! Может, еще и самой останется пара долларов. Подожди... сейчас подумаю. Короче говоря, в твое распоряжение поступят около трех миллионов долларов в год.

— О, господи! г прошептала Лесли и со слезами на глазах упала в объятия Марша.

Когда известие об убийстве Джонни Бенедикта просочилось из Брайтсвилла, пресса, радио и телевидение набросились на него, словно рой мух. Читатели и зрители непременно хотели познакомиться с новой сенсацией. У Нейби и его маленького отряда, который еще не пришел в себя после усмирения восставших студентов, забот был полон рот. В конце концов, Нейби пришлось попросить помощи у государственной полиции и освободить местность от целой армии надоедливых журналистов и прочих сплетников. Порядок восстановился только после того, как было принято решение создать комиссию из представителей различных органов информации и поручить им взять интервью у бывших жен Джонни Бенедикта и Лесли Карпентер в гостиной особняка. На эту суматоху Нейби и Квины смотрели с такого расстояния, чтобы не попасть в объективы фотоаппаратов и телевизионных камер, но в то же время иметь возможность за всем внимательно наблюдать. Если говорить о бывших женах Бенедикта, то для них, казалось, важнее всего было именно попасть в кадр. Скорбными голосами рассуждали они о безвременной кончине бывшего супруга и его добродетелях. Вероятно, по тактическим соображениям все три решили не очернять Бенедикта перед общественностью. Во всяком случае, они не могли этого сделать, не посоветовавшись со своими адвокатами. Высказывания Лесли ограничились тем, что для нее все было полнейшей неожиданностью и что с помощью нежданного богатства она надеется осуществить свои давнишние мечты.

Тот, кто был внимателен, смог в этом месте познакомиться и с замечанием Марсии: «Такого никогда не случится, крошка!» На счастье мисс Кемп, кроме Квинов и Нейби ее никто не услышал.

Позднее, когда газетчики и телевизионщики уехали, они спросили, какой смысл она вкладывала в эти слова. Но Марсия быстро нашлась и ответила, что никакого намерения угрожать мисс Карпентер у нее не было, а просто она имела в виду, что бывшие жены еще поборются за свои права и наверняка выиграют.

А потом последовал странный эпизод с маленьким храмом. Еще во время своего идиллического отдыха (то есть до убийства мистера Бенедикта), гуляя по владениям Джонни, Квины наткнулись на какой-то миниатюрный античный храм со скульптурами в буколическом стиле, маленькими дорийскими колоннами и массивными окнами. Крошечка стояла на вершине холма, окруженного лугами и представляла собой странное и неожиданное зрелище.

Отец и сын обошли здание, недоумевая, чем бы оно могло быть. Его нельзя было назвать ни старым, ни новым. Эллери попытался открыть тяжелую бронзовую дверь в человеческий рост, но она даже не шелохнулась.

— Кукольный домик для дочурки миллионера! - наконец воскликнул инспектор.

— Однако!.. Ведь он из чистого мрамора.

Ни одному из них не пришла в голову мысль, что Джонни Бенедикт построил этот храм для своих бренных останков.

То, что сооружение было мавзолеем, выяснилось уже потом.

— В одном из своих закрытых писем,— сообщил им Марш в понедельник вечером,— Джонни выразил желание быть похороненным именно здесь. Даже мысль об одном из своих аляповатых семейных склепов его пугала. Они находятся в Сиэтле и в Нью-Йорке. Я понятия не имею, почему Джонни принял такое решение, но, по-моему, он и сам этого не знал. Правда, в душе он всегда был мятежником, как и его тетка Оливия, мать Лесли, но ведь многое ему досталось и от отца, которого, в свою очередь, всю жизнь тиранил дед.