Дракон Воздуха

Всевозможные музыкальные инструменты висели на стенах и стояли прямо на полу домика. Некоторые из них я видел во Дворце, но большинство были мне совсем незнакомы.

– Я привел вам нового ученика, уважаемый Учитель, – обратился Вэнь Чан в эхо комнаты. Налитый жиром, с толстыми лоснящимися щеками человек выкатился почти нам под ноги. В руках он держал шэн[34] и был так похож на этот инструмент, что я с трудом скрыл улыбку.

– Уважаемый господин Учитель проверит тебя и назначит инструмент, на котором ты будешь играть. После этого, Ли, ты можешь возвратиться к себе.

Вэнь Чан поклонился учителю и ушел.

– Что ж, Ли, тебя ведь зовут Ли? И ты никогда не пел и не играл? (Уважаемый учитель не нуждался в моих ответах – он говорил без умолку, перебирая разные инструменты.) Приготовься, – он заставил меня бить палочкой по пустой бамбуковой трубке, потом топать ногами и хлопать в ладоши в такт со своими ударами, потом я дул в маленькие керамические трубочки, потом… я был готов продолжать эту проверку – она даже забавляла меня.

– Достаточно, – сказал уважаемый учитель, еще больше надувая толстые щеки и вытирая вспотевшую голову. – При значительных способностях очень незначительное желание. Но, – он поднял вверх пухлый палец, – занятия музыкой облагораживают! Ты начнешь с накр, – и он указал на стоящие посредине комнаты большие литавры.

– А теперь можешь идти. Я сообщу твоему наставнику, когда будут твои уроки.

Я поклонился и быстро вышел, довольный, что все так хорошо и быстро кончилось. И ведь Шэнь учится играть на литаврах – и ничего!.. Я ускорил шаг. Хотелось поскорее добраться до своей комнаты, до Хэ, рассказать все чудесные подробности этого дня.

Дом учителя музыки был довольно далеко от остальных строений, поэтому, наверное, мы никогда не слышали звуки музыки, а шум наших занятий никогда не нарушал покоя уважаемого учителя. И пока я шел домой, я раз за разом возвращался и к утреннему разговору, и к неожиданному открытию, что все мои товарищи учатся музыке. Я был рад! Я был горд! Я был счастлив! Все эти чувства так явно читались на моем лице, что Хэ засияла, еще не услышав ни одного моего слова, не задав ни одного вопроса. А ей и не надо было спрашивать! Меня буквально распирало желание рассказать!

После того как она решила, что я не голоден, Хэ обратилась ко мне:

– Расскажи все снова, любимый господин Ли, я не все поняла.

– Хэ, что же ты не поняла?

– Ну, почему господин Наставник сказал… что он сказал, мой дорогой Ли? – и мне пришлось вновь и вновь пересказывать умильно глядящей на меня Хэ события этого дня: и кто что сказал, и как посмотрел, и что сделал.

– Госпожа Мать будет счастлива узнать о ваших успехах, молодой господин, – тихо сказала Хэ, устраивая себе ложе на обычном месте у входа в комнату.

В эту ночь, впервые после долгого перерыва, я видел себя во весь опор несущимся на боевой колеснице. Прекрасные кони, иногда они оборачивались, кося на меня пылающими огнем глазами, и тогда сердце мое сжималось от восторга и ужаса, они несли меня вперед и вверх, все дальше унося от целящегося в меня из большого, огромного лука Тана, от сверкающего трещоткой Хао, от беззвучно поющего И-цзю.

Мы поднялись еще выше – вот Госпожа Мать раскрыла мне навстречу свои объятья, я тяну за вожжи, упираюсь ногами в дно колесницы, я приказываю, я пытаюсь заставить коней остановиться, я хочу сойти, хочу видеть, хочу обнять свою Госпожу Мать. Но нет – я не могу удержать дышащих жаром коней, от их дыхания уже начала тлеть одежда Госпожи Матери.

Они – эти могучие кони, да и кони ли – сильнее, гораздо сильнее меня. И, увлекаемый двумя рвущимися из упряжи огненными Драконами, на остатках сгорающей подо мной колесницы я попадаю в безмерное, в бесконечно спокойное, пронизанное чуть покалывающими иголочками беспричинной радости пространство, где мои Драконы – кони? – где остатки колесницы – все рассыпалось, разлетелось серебряно-прозрачной пылью, и только знакомые, радужно-летучие очертания моего Покровителя необъяснимой силой влекут к себе. В этот раз я вижу его сидящим, моего блистательного Дракона Воздуха.

Прекрасная в своем величии голова наклоняется ко мне. Его глаза – на уровне моих глаз: я могу войти, утонуть в них… Но нет, небесный голос звучит в моей душе.

– Сегодня кончается мой год.

– Как? – сердце мое остановилось. – Я никогда больше не увижу тебя?

– Мы еще встретимся. Ты помнишь, что я сказал тебе?

– Да, – ответило мое сердце, прошептали, не открываясь, губы.

– Я буду с тобой на светлой дороге жизни.

С каждым проходящим днем, неделей, месяцем все легче, все интереснее было мне в школе.

Хао, Шэнь, И-цзю стали моими настоящими друзьями. Теперь, когда я хорошо справлялся с положенными уроками и не должен был заниматься дополнительно, у меня было и немного свободного времени. И когда нам удавалось, мы все вместе убегали на пруд, или, устроившись где-нибудь в роще, рассказывали друг другу всякие истории, особенно отличался в этом неугомонный Хао, или, преодолев его смущенное сопротивление, слушали замечательное пение И-цзю.