Драконья кровь

В тёмном пространстве тускло светился покрытый трещинами кристалл тонкого тела, неподвижное тело лирса спокойно висело в окружении застывшего серебристой спиралью доспеха титана. К Инку приближались две яркие искры. Одна сверкала тускло-зелёным огнём, другая — расплавленной сталью. Перемолотая светочем белая энергия распылялась в пространство равномерно, но вспыхнувшие звёзды жадно притягивали источник силы к себе. Даже голубому кристаллу доставалось куда меньше. Звёзды росли на глазах. Зелёная создала подобие головастика-переростка — ещё не лягушка, но уже и не уродливое подобие угря. У спящего создания сформировались слабые задние лапы, но передние так и не выросли. Тело личинки амфибии переливалось маслянистыми бликами, вспыхивая зелёным пламенем то в одном, то в другом месте.

Вторая звезда росла крупной друзой металла. Кристаллическое образование из мелких частей разных по форме и оттенку зёрен. Наконец процесс роста прекратился. Инк осторожно отправил маленькие частицы светоча в новые тонкие тела. Недоросль лягушки лишь дёрнула хвостом, вспыхнув на мгновение ярким зелёным огнём. Сферическая часть светоча Инка отреагировала мгновенно, перекрашивая языки пламени на своей поверхности из голубого цвета в изумрудный. Процесс оказался обратимым. В одном месте мелькали голубые части, в другом зелёные, но в конце концов они слились в нечто среднее — бирюзовый пылающий покров, оттенки которого сдвигались то в одну, то в другую сторону.

«Для выращивания тонких тел недостаточно просто напитать их силой. Они — проводники законов, поэтому я должен принять эту силу через образы, некое настроение, — Инк вспомнил о своих смертных поисках просветления и эзотерических техниках, что мелькали в разных талмудах. Многие практики призывали дышать в том или ином ритме, но также был совет держать в голове некий образ, или медитировать, рассматривая таинственные узоры — мандалы, руны, другие бессмысленные картинки. — Это не было ерундой для наведения тумана. Принимая эмоции я принимаю законы, меняю восприятие и резонирую с тонкими телами. Но почему? Почему они не растут сами? Микрокосм… Законы не могут попасть в него без… позволения светоча? Не принимая силу закона душой, я не пускаю её сюда… Выходит светоч — своего рода страж микрокосма? Тогда кинра… Вот оно что… освоив кинра, я получу власть над самим собой, своими эмоциями и стремлениями. Практику кинра не придётся заставлять себя, чтобы развивать тонкие тела. Если организовать всё правильно, то божественная сила будет расти сама по себе, без необходимости медитировать. А если удастся добиться развития сразу нескольких тонких тел в один момент? Тогда…»

Инк так разволновался, что даже забыл о преследовании своей добычи. Всё это время он был похож на слепого, выискивающего путь наощупь и только теперь где-то вдалеке замаячил свет. Он видел ориентир, по которому мог проложить свой путь.

«Роун смогла развить силу видеть пространство снов… из-за влияния маленького мира, — мир опрокинулся в понимании Инка. Он начал понимать суть происходивших с ним вещей. — Верно. Тогда я получил удар от архидемона по своему светочу, самому истоку своего разума. Из-за этого те три закона маленького мира трёх вихрей смогли проникнуть в мой микрокосм, но тонкие тела не развились, потому что они не связаны с ними. Встреча с Роун принесла мне влюблённость. Слишком просто и слишком быстро. Это определённо не было чем-то нормальным, как и вся та боль, что поглотила после её смерти. И моё обещание вывести её народ оттуда… Нет, долг не имел такой большой силы. Возможно, потому что часть мощи этого закона была поглощена? Быть может… одно из моих тонких тел как-то связано с долгом.»

Инк снова обратил внимание на новые тонкие тела. Теперь его больше интересовала друза металлических кристаллов. Частица светоча проникала через скопления небольших зёрен, но ничего особенного не происходило, пока где-то в середине не отреагировало особенно крупное зерно. Часть металла расплавилась, но при этом разделилась на два потока. Стоило Инку переместить частицу светоча, как они слились, просочившись друг в друга, став опять единым зерном. Инку потребовало время и десятки попыток повлиять на друзу, чтобы найти закономерность. Зёрна плавились при разной температуре. Часть из них делилась на два или три потока жидкого металла, часть — словно растворяла в себе соседние. Даже одни и те же зёрна при разной интенсивности пламени вели себя по-разному, смешивались то с одними «соседями», то с другими, то ни с кем. Друза походила на странный конструктор или игрушку для детей из комплекта занимательной физики, но никак не могущественное тонкое тело.