Драконий бог Нары

В картинке Наги развернулась к ним. В глазах ее промелькнул странный блеск: вне всякого сомнения… девушка заметила, что за ней следят.

Фуушшш!

Изо рта ее хлынуло золотое пламя, и ослепительно-яркий свет рванулся из меча. Такая вскрикнул и заслонил лицо.

— Кагетора-сама!

Наоэ и Чиаки поспешно загородили его. Такая — он отвернулся как раз вовремя, сумев уберечь глаза — поднял голову и скривил губы в опасной ухмылке:

— Ну Хирагумо, сволочь этакая, я тебя разгадал. Выместил все, что накипело, на могиле Цуцуи Дзюнкея… Подумать только, мстить чуваку, который давно ушел на небо.

— Кагетора-сама…

— Людей Оды рядом нет. Кажется, Хирагумо и от них оторвался. Надо ловить его сейчас. Пошли.

— Есть!

— Конечно-конечно, — согласился Чиаки, но, понизив голос, пробурчал: — Теперь-то ты впереди на белом коне. Хочешь вести — веди, да только вспоминай уже все поскорей, а то реально заноза в заднице еще та…

Такая, раздраженно поджав губы, остановился:

— Что? Проблемы?

— Никак нееет, — пропел Чиаки и забрался в автомобиль.

Такая уперся было, но по энергичному настоянию Наоэ занял пассажирское сидение.

* * *

— Что? Он съел всех нуэ?

Выслушав доклад, Наримасе оставалось лишь раздраженно прищелкнуть языком. Еще бы, все нуэ, отправленные вслед за Хирагумо, оказались выпиты досуха. Собирая информацию, Сасса Наримаса с частью войск Оды разбили лагерь около храма Хорю. Нуэ стояли на страже, но несколько из них, посланные за Хирагумо, стали его жертвой.

— Вот ведь чертово чудище… — ярость исказила неукротимое лицо Наримасы.

И тут позади раздался голос:

— Истина о тайном оружие Хисахидэ не в молве, его окружающей. Никак нельзя смотреть на это сквозь пальцы.

Из тени сосны выступил низенький седой старичок со сгорбленной спиной. Голосом его говорил подселенный дух. Наримаса немного расслабился.

— Акануэ, это ты?

— Сдается, Сасса-доно, настали и для тебя тяжкие времена.

— Это тебе Ранмару-доно наказал следить за мной?

— Что ты, Сасса-доно, — Акануэ, пробираясь по влажной траве, приблизился и встал рядом. — Я лишь услышал о неожиданном вмешательстве Перерожденных Уэсуги и явился помочь тебе.

— Мне твоя помощь ни к чему. Можешь возвращаться и сообщить так Мори-доно. Скажи ему, что за Хирагумо в ответе буду я сам и сам же обо всем здесь позабочусь.

— Не могу, — узкое морщинистое лицо Акануэ разрезала тонкая улыбка. — Ежели я вмешаюсь насчет Хирагумо Мацунаги Хисахидэ, то тебе никакой разницы с этого не будет. Столь опасное оружие мы должны сразить без промаха, Сасса-доно. Коли Хисахидэ вернет свою мощь, нам лучше не станет.

Потирая подбородок, Наримаса оглянулся на Акануэ:

— Не об Акети Мицухидэ ли ты?

Старик молча кивнул.

Вся живость исчезла с лица Наримасы, и из глубин души начала подниматься на поверхность давняя тупая ненависть.

— Об этом толковали, я слышал.

Слухи о том, что Мацунага Хисахидэ планирует заключить союз с Акети Мицухидэ, который переродился в окрестностях древней столицы. Акети Мицухидэ… история знает его, как зачинщика событий в храме Хонно[40], в результате чего погиб Ода Нобунага. Акети Мицухидэ с боевым кличем «Наш враг — храм Хонно!» возглавил восстание и отнял жизнь господина Нобунаги, хотя объединение страны было не за горами. Сразу же после битвы при Ямазаки[41] его наголову разбил Хасиба Хидэеси (который позже стал Тоетоми Хидэеси), а в Огурусу[42], на обратном пути к цитадели в Сакомото[43], Мицухидэ был убит.

Смерть Нобунаги… Той ночью, потонувшей в горячке кошмаров, Наримаса находился в замке Уозу[44]. На следующий день в яростном наступлении он таки захватил замок, положив тем самым конец трехмесячной осаде оплота Уэсуги в Эттю. Но весть о смерти господина стала потрясением для всех — даже сейчас Наримаса помнил тогдашние изумление и злобу. Он отдал жизнь — рисковал самим существованием ради Нобунаги, своего единственного господина, и его мечты о стране, объединенной военной властью. Но Мицухидэ вместе с жизнью Оды украл и надежду Наримасы о пребывании с господином в этой стране свершившихся грез. А теперь он ведет онре из провинций в новую кампанию против Нобунаги… Уставив в пространство невидящий взгляд, Наримаса стиснул кулаки.

«К дьяволу тебя, Мицухидэ. Переродиться лишь для того, чтобы восстать против господина Нобунаги?!»

— Сасса-доно, коли Хирагумо попадет в руки Акети, то станет воистину серьезной угрозой. Даже сейчас преисполненные ненавистью к господину духи тайно собираются у древней столицы. Ежели силы горы Хиэй и Ига[45] объединятся с Мицухидэ, нам не поздоровится…

— Я все прекрасно понимаю, — резко перебил Наримаса. — Если нуэ не могут расправиться с тобой, проклятый Хирагумо, так я убью тебя собственными руками. И играть силами Перерожденного, заточенного в броню тела, ты не сможешь. А вас, чертовы Мацунага Хисахидэ и Акети Мицухидэ, перед пробуждением господина Нобунаги я сотру с лица земли!

* * *

Преследуя Наги, Наоэ вел автомобиль на юг. Чиаки, перегнувшись с задних сидений, спросил у Такаи:

— Ну что она?

— По-прежнему идет. Я отправил за ней Гохододзи.