Драконий луг

Что это он делает? Что бы ни делал, Вране захотелось сделать то же самое. Благовония, сухие цветы… Она сообразила, что не столько обоняет эти запахи, сколько ощущает их — каким-то другим чувством, помимо пяти обычных. И не тем "шестым чувством", которым, как известно, определяют присутствие в комнате призрака или угадывают, что сейчас скажет ваш друг. Это было седьмое чувство — то, что ближе всего к обонянию, но все-таки отличное от него. Им определяют присутствие магии. Улавливают, что какая-то вещь до краев полна М-валюты или жизненной силы.

Запас М-валюты веет спокойствием и безмятежностью, как мраморная плита древней каменной стены. Обычно она слабо пахнет сандалом и розами, и ещё торфяным дымком и оборотной стороной зеркал. И ещё пахнет, хотя это не совсем точное слово, розовыми лилиями и пчелиным воском. На самом деле это как войти в очень старую церковь со своей аурой (в таких всегда можно найти немного жизненной силы, если она вам требуется).

Конечно, люди постоянно заглядывают в церкви позаимствовать жизненной силы, оставшейся там от молитв, а вот рядом с этой таверной уже полвека никого не бывало. Все чувства Враны переполнял здоровый запах чистейшей магии, запертой в её стенах, в деревянных стенах, в мельчайших атомах здания. И она, как Левар, потянулась к нему…

В прикоснувшегося к этой стене так хлестало жизненной силой, что восприимчивого человека могло оглушить. А Врана, как недавно прозревшая ведьма, была чрезвычайно восприимчивой. Старую таверну наполняла сила света, жизни и свободы, и, едва поняв, что нужна, эта сила хлынула в юную ведьму, покинув Леонарда Левара. Девочка мгновенно поняла, что было на уме у Левара. Он задумал пополнить счет М-валюты, набрав её из этого общедоступного источника. Стены этого дома столько лет дарили своим гостям радость и уют, что немного проливалось наружу и год за годом копилось и…

— Ты что же это вытворяешь?

Леонард Левар ковылял к Вране, уставившись на девочку почерневшими от злобы глазами. Врана не оглянулась. Такого счастья и удовольствия она в жизни не испытывала. В неё могучим потоком вливалась жизненная сила. Несколько секунд, пока это длилось, ей чудилось, будто она знает что-то важное о жизни, о любви, о том, что значит быть ведьмой и… И вдруг все погасло.

* * *

Максимильян бесшумно проник в дом Эффи. Найти её спальню было нетрудно. В маленькой кроватке спал ребенок. На полу рядом лежал игрушечный монстрик. У Максимильяна не было младших братьев и сестер. Он подобрал игрушку и тихонько положил её в кроватку. А потом занялся тем, за чем пришел.

Где книга? В этой комнате было не так много мест для тайника. Что там говорила Эффи? Что-то о пище Кроноса. "Кронатс" — подумал Максимильян. Так назывался ларек, в котором продавали поджаристые пончики. О них речь или о чем-то совсем другом? Размышляя, Максимильян на всякий случай проверил в кровати и под кроватью Эффи, открыл деревянный сундук в дальнем конце комнаты. Может быть, книга там? В сундуке нашлось множество любопытных вещиц, в том числе черная книга, исписанная иностранными словами. Синие чернила, которыми были сделаны записи, неудержимо притягивали Максимильяна. Но "Драконьего луга" там не было. Кронос. Помнится, этот греческий бог пожирал собственных детей. Даже, скорее, младенцев…

Максимильян подошел к кроватке Луны. Эффи неглупо придумала: чужак, доставая книгу, рисковал бы разбудить малышку. А как её не разбудить? Максимильян понятия не имел, как обращаться с малышами. Взять на руки? А если она обмочится? А тем более расплачется? Он спросил Очки, и те услужливо предложили ему лавандовый освежитель воздуха, колыбельные на разных языках и детское обезболивающее, вызывающее сонливость, и ещё микстуру от кашля с таким же действием, и розовое кольцо для прорезывающихся зубок, и странный состав из ромашки с латуком, и, под самый конец, старинный заговор на сон. Но Максимильян — не ведьма, у него заговор не подействует. Впрочем, по свидетельству Очков, он и так не очень-то действовал.

Максимильян был ученым, а это значит, что он многое знал. Ещё, если верить Левару, он был магом, а это значит… Что, собственно, это значит? Он спросил у Очков, как магу погрузить ребенка в глубокий сон. "Убить?" — предложили Очки. "Не убивая, болван!" — огрызнулся Максимильян. На несколько секунд Очки зависли. Потом выдали странный, запутанный ответ. Максимильян с трудом понимал, что они пытаются сказать. И все же он взглянул на Луну и стал думать о сновидениях, о колыбельных, о лунном свете и уютной норке в темном-темном лесу, где…