Драконий пир

В доме были даже слуги-евнухи. На безусых лицах застыли улыбки, а обладатели этих безусых лиц подобострастно кланялись своему новому господину и сказали, что им уже уплачено жалование на год вперёд.

Правда, смысл султанского подарка оставался непонятным. Получалось, что теперь Владу по приезде в турецкую столицу следовало останавливаться здесь, а не в гостевых дворцовых покоях, расположенных рядом с покоями его брата Раду. Это казалось скорее немилостью, чем милостью, ведь Влад хотел бы видеться с братом чаще, и Мехмед об этом знал. Но если знал, тогда зачем подарил отдельный дом?

Раду, конечно, огорчился, когда узнал, что старший брат должен переехать в новое жилище. К тому же переезд состоялся на третий день после того, как Влад прибыл во дворец, то есть братья думали, что смогут провести вместе почти неделю, а тут оказалось, что надо расстаться гораздо раньше.

Однако огорчение Раду стало всё же не таким сильным, как следовало ожидать:

— Я наверняка смогу ходить к тебе в гости, — сказал младший брат старшему и добавил. — Мне почему-то кажется, что султан что-то задумал. Он подарил дом, но это ещё не всё. Наверное, будет что-то ещё. Что-то приятное. Что-то такое, после чего ты скажешь: "Вот это действительно милость!"

Раду прожил при турецком дворе гораздо дольше, чем Влад, и, наверное, поэтому в свои шестнадцать лет сделался таким проницательным. Дарение дома действительно оказалось лишь первой частью султанского замысла, а остальное раскрылось очень скоро.

Влад провёл в новом доме лишь один вечер и утро, а затем явились посланцы из дворца и сказали, что надо явиться в покои к султану прямо сейчас.

— Ты, наверное, спрашиваешь себя, для чего мне дарить тебе дом? Да? — спросил султан, всё так же сидевший на возвышении среди подушек.

— Да, повелитель, — кивнул Влад, опять усевшись на ковре. — Однако я знаю, что мне не по силам разгадать твоих замыслов. Остаётся лишь ждать, пока ты сам соблаговолишь раскрыть их мне.

— Мои замыслы не так уж непостижимы, — засмеялся султан. — Я сейчас загадаю тебе загадку, которую ты наверняка сумеешь отгадать.

— Я весь внимание, повелитель.

— Тогда слушай. Многие из них умеют петь, но их песни всегда без слов. Многие из них почитают своей стихией такое место, где никогда не сумели бы заснуть. Все они рождаются так, что должны пробивать себе дорогу в мир. И, наконец, они никогда не надевают одежду людей, но часто делятся с ними своей. Кто они?

Пожалуй, загадка и впрямь оказалась нетрудной:

— Это птицы, повелитель, — ответил Влад. — Многие птицы умеют петь, но никогда не поют словами. Многие птицы чувствуют себя хорошо в небе, но спать в небе не может ни одна. Все птицы вылупляются из яиц и вынуждены пробивать себе дорогу. И, наконец, одежда для птицы — это перья. Птицы делятся своей одеждой с людьми, но сами одежду людей никогда не надевают.

— Всё верно, — подтвердил султан.

— Однако эта загадка нисколько не приблизила меня к постижению твоего замысла, повелитель, — заметил отгадыватель.

Мехмед засмеялся:

— Так уж вышло, что я знаю о птицах куда больше, чем ты. Сейчас ты будешь сопровождать меня в город. Следуй за мной, и всё поймёшь.

При этих словах, не дожидаясь никаких дополнительных знаков, в комнате появились слуги, которые сняли с султана верхний, богато украшенный, халат и заменили на другой, выглядевший куда скромнее. Затем они почтительно сняли со своего господина огромную султанскую чалму и надели вполне обычную, которая не привлекала бы излишнего внимания на улицах. После этого Мехмед вытянул руки, растопырил пальцы, и все дорогие перстни тоже оказались сняты и убраны в шкатулку.

Окруженный слугами, он продолжал давать Владу указания:

— С этой минуты и пока мы не вернёмся во дворец, не называй меня султаном. Господином можно, но не султаном.

— Да, господин, — кивнул Влад, уже успевший подняться на ноги, как только Мехмед встал со своего возвышения.

— Я знаю, что немусульманам запрещено подходить ко мне ближе, чем ты стоишь сейчас, — продолжал султан, — но это правило временно отменяется. По улице города ты будешь идти бок о бок со мной. И во всех сомнительных случаях поступай так, чтобы ничем не выдавать моего высочайшего положения. Ты понял?

— Да, господин, — Влад снова кивнул.

Выйдя из дворца, правитель Турецкого государства шагал по улице спокойно, как человек, который нисколько не опасается за свою жизнь. Пусть, отставая на нескольких шагов, за ним следовали двое телохранителей, а вокруг под видом обычных прохожих шла ещё дюжина переодетых воинов, это не помогло бы в случае нападения конных заговорщиков. Однако султан прекрасно знал, что заговорщикам неоткуда взяться. Его малолетний брат, могший стать опасным орудием в чужих руках, умер, а сыновья ещё не выросли и, следовательно, не могли оспаривать трон у отца.

Мехмед казался весёлым, открытым и, шутки ради, мог зайти в лавку, прицениться к разным товарам, будто собирался купить, или встревал в спор двух других покупателей.

В одной из лавок султан даже отозвался о самом себе нелестным образом: