Драконы Корнуолла. Принеси мне шкуру любимого тирана

Но в конце концов настал и его черед, правда, подобное я видела впервые. Вместо того, чтобы колоть или рубить отступника, Дрейк Дайер применил некий чудной отвлекающий маневр. Подбросил один из своих мечей, и тот, описав в воздухе дугу, кувыркнулся, замер на мгновение и полетел острием вниз. А в это время деревенщина, не знакомая с подобными изысками, ждала подлого удара от второго меча, которого не последовало. Он-то и был на самом деле отвлекающим, а удар нанес тот, что был столь небрежно брошен. Тяжелый клинок со свистом и чавканьем вонзился в темечко предателя.

До недалекого примитивного мозга не сразу дошло, что он и его обладатель мертвы, туша деревенщины еще какое-то время стояла и только спустя несколько секунд завалилась, и последний нарушитель приказа упал на землю. Без каких-либо эмоций предводитель фаррийцев, наступив сапогом на голову трупа, выдрал меч вместе с ошметками мозга и кусками черепа.

Меня замутило, и я отвела глаза в сторону.

А во дворе Алый дракон расправлялся с тремя противниками сразу. Зеленый, оранжевый и коричневый драконы толпой навалились на Освальда. Благо, у последнего оставался козырь в виде запаса огненного камня, который он все это время берег, а не срыгнул, как это делали остальные драконы, не справившись.

Мало кто из ящеров мог долго сдерживать рвущийся наружу огонь. Обычно они срыгивали отработанный пепел спустя пару часов. После сельскохозяйственного оборота из этих остатков получалось великолепное удобрение.

Но даже огнем не так легко навредить драконам, упакованным в чешуйчатую броню. Три ящера, доведенные до отчаяния потерей хозяев, стояли не на жизнь, а на смерть. Вопреки всему они не так уж сильно и стремились последовать за ними.

Но Освальд безжалостно драл их в клочья, ломая крылья и вскрывая броню когтями задних лап. Ящеры превратились в катающиеся по земле неразличимые чешуйчатые шары, и только зубы и когти мелькали, разя цель.

Меня поразила жестокость, с которой это было сделано. Тяжелый бронированный дракон прыгал всей тушей на плечи огрызающегося противника, вцеплялся мощными челюстями ему в горло, валил на землю и вспарывал брюхо лапами. Сопротивляться было бесполезно, алгоритм убийства себе подобных был отработан до уровня рефлексов. Секунда – и противник валяется у ног с выпущенными кишками.

Даже на пороге смерти эти ящеры были похожи на своих хозяев, они не хотели погибнуть с честью в битве и пытались раненые уползти на брюхе. Всех троих предателей, сучивших ножками по земле, Освальд добил, вцепившись зубами им в головы и, резко мотнув мордой, сломал шеи. После, задрав лапу, презрительно помочился на трупы трусов.

Все это я видела в распахнутые ворота сарая.

Правда, битва щекотала мне нервы гораздо меньше, чем собственное сражение с гравитацией. Потому что от мощных ударов ящеров, падающих туш тряслась земля, сарай и моя лестница, на конце которой я висела.

Фарриец встал в четырех метрах подо мной и протянул руки.

– Прыгай! – скомандовал он, и голос звучал уверенно. Драконьер не сомневался, что я немедленно подчинюсь. – Не волнуйся, я поймаю. – Только от одного этого пренебрежительного тона захотелось сидеть на лестнице до скончания веков. Но я не могла просидеть на жердочке вечно, потому что внезапно почувствовала беспокойство своего дракона, откуда я это знала, мне было неизвестно. Черный Принц, встревоженный запахом крови, вылез из стойла и отправился на мои поиски. Ради своего дракона я готова была сигануть в пасть к дьяволу!

Спустив ноги и зажмурив глаза, я спрыгнула, но вопреки моим ожиданиям, резкая боль не порезала тела, только два мягких толчка. Я повисла в полуметре от земли, драконьер без каких-либо усилий держал меня на весу, а потом меня медленно и мягко опустили.

На земле я почувствовала себя гораздо лучше. Стоило только ногам коснуться твёрдой поверхности, я тут же отшатнулась от драконьера, причиной были наглые пальцы фаррийца, которые вместо того, чтобы поддерживать, ощупывали бока. И похоже, им нравилось ощущение горячего девичьего тела, потому что наглые хапалки не сразу отпустили, несмотря на мои попытки вырваться. Ладони разжались только тогда, когда сами этого захотели.

Фарриец даже не обратил на произошедшее внимание, казалось, его не волнует, что я шарахаюсь от него. Пронзительный, наделенный умом взгляд предводителя драконьеров укорял меня за мою глупость и ослиное упрямство. Вместе с тем во взгляде проскакивала жалость, он знал, что я в западне, но ничем не мог помочь. Драконьер гораздо упорнее и терпеливее меня и готов подождать. Но если бы я была хоть чуточку сообразительней, то согласилась бы на все добровольно, и тогда каждому из нас стало бы гораздо легче.

А еще его глаза насмехались, видя мой испуг и оценивая моральный урон. Фарриец своей еле-еле заметной ухмылкой намекал на то, что он предупреждал меня, и это еще только начало, дальше будет гораздо интересней.

Меня нельзя было просто так взять этими дешёвыми психологическими приемами, гордо переступив через трупы не без внутреннего содрогания, я последовала на выход из сарая.