Драконы моря

— У меня всего лишь один глаз, — ответил Рапп, — но им я вижу хорошо. Так уж нужно ему было ложиться на тебя, когда он читал молитвы?

— Он не ложился на меня! — возмущенно вскричала Торкни. — Рапп, Рапп, что с тобой? Он опустился рядом со мной на колени, взял мою ногу и трижды помолился над ней.

— Трижды? — спросил Рапп.

— Не притворяйся, что ты глупее, чем есть на самом деле, — сказала Торгунн. — Сперва во имя Отца, затем во имя Сына, и, наконец, во имя Духа Святого. Получается — трижды.

Рапп взглянул на священника. Тот был бледен, губы его тряслись, но в остальном он выглядел как обычно.

  — Если бы ты еще и запыхался, — промолвил задумчиво Рапп, — то к этому времени был бы уже мертвецом.

— Я приехал в эту страну, дабы принять мучения, — кротко ответил священник.

— Тебе еще придется достаточно помучиться, — сказал Рапп. — Но сперва дай я взгляну на твои колени, женщина, если ты еще помнишь, которое из них болит.

Торгунн заворчала и сказала, что с ней никто так не обходился прежде. Тем не менее она покорно села на камень и обнажила левое колено. Они долго спорили, есть там шишка или нет, но, когда Рапп нажал, она громко вскрикнула.

— Несколько минут назад было еще хуже, — сказала она. — Но думаю, что с твоей помощью я кое-как доковыляю до дома.

Рапп стоял с мрачным лицом и что-то думал про себя. Затем он сказал:

— Случилось ли что-нибудь с твоим коленом, я не знаю, ибо твой крик ничего не означает. Но я не хочу, чтобы Орм говорил, будто бы я убил его гостя без повода. Отец Вилибальд хорошо разбирается в подобных вещах, он-то мне и скажет, повреждено ли твое колено.

Они направились домой и шли довольно быстро, хотя Торгунн приходилось часто останавливаться и переводить дух от боли. Когда уже было совсем недалеко, она потребовала, чтобы оба мужчины поддерживали ее, а сама обвила их шею руками.

— Ты достаточно тяжело повисла на мне, — сказал Рапп, — но я все еще не знаю, верить тебе или нет.

— Верь, чему хочешь, — ответила Торгунн, — но в одном я уверена, мое колено уже никогда не поправится. Я защемила ногу между двух корней, когда спрыгивала с поваленного ствола дерева. Вот как это случилось. И из-за этого я буду хромать всю оставшуюся жизнь.

— Если это так, — горько ответил Рапп, — значит, все его молитвы не достигли своей цели. Они отнесли Торгунн в постель, и отец Вилибальд принялся осматривать ее. Рапп отвел в сторону Орма и Ильву, рассказал, что случилось и что он считает правдой в этой истории. Орм и Ильва согласились, что произошло большое несчастье, и будет очень жаль, если из-за этого между Раппом и Торгунн возникнет размолвка.

— Хорошо всегда подумать прежде, чем ты делаешь поступок, — сказал Орм, — иначе ты бы мог убить его, что было бы плохо, если бы он оказался невиновен.

Ибо убийство священника обрушило бы на нас всех кару Господню.

— Я лучше думаю о Торгунн, чем ты, Рапп, — промолвила Ильва. — Очень легко вывихнуть колено, когда пробираешься через бревна и камни. И ты сам признал, что не заметил, чтобы что-нибудь было между ними.

— Мне хватает того, что я видел, — ответил Рапп, — и, кроме того, они находились в темной части леса.

— Разумнее всего не судить поспешно в подобных делах, — заметил Орм. — Ты помнишь, какое решение вынес судья нашего господина, Альманзора, в Кордове, когда Токи, сыну Серой Чайки, благодаря ловкости и хитрости удалось пробраться в женские покои в доме пекаря-египтянина, который жил на улице Раскаяния? Тогда ветер приподнял занавеску, и четверо друзей пекаря, случайно прогуливавшихся во дворе, увидели Токи и пекарскую жену на постели.

— Я хорошо помню этот случай, — сказал Рапп, — но ее муж был язычником.

— Что же произошло с женщиной? — спросила Ильва.

— Пекарь предстал перед судьей с четырьмя свидетелями и просил, чтобы Токи и женщину забросали камнями, как прелюбодеев. Мой господип, Альманзор, повелел, чтобы они были наказаны строго по закону, хотя Токи и был его телохранителем. Судья тщательно выслушал четырех свидетелей, и трое из них дали клятву, что видели все то, о чем рассказывали. Но четвертый свидетель был стар, и у него были слабые глаза, так что он видел хуже других. Закон Мухаммеда, который записан самим Аллахом в святой книге, гласит, что никто не может быть обвинен в прелюбодеянии, пока не найдутся четыре свидетеля, которые отчетливо все видели своими глазами. Итак, судья признал Токи и женщину невиновными, а пекарю приказал дать несколько палочных ударов по пяткам за клевету.

— Хорошая страна для женщин, — заметила Ильва, — ибо много чего может произойти прежде, чем человек найдет четырех свидетелей. Но я думаю, что пекарю не повезло.

— Он тоже так думал какое-то время, — сказал Орм, — пока его имя не стало известно всем телохранителям, и мы стали частенько наведываться в его лавку, дабы поддразнить его и выпить сладкого сирийского меду, так что его торговля возросла, и он возблагодарил Аллаха за мудрость судьи. Но Токи сказал, что хоть история и закончилась благополучно, но она послужила для него предостережением, и он уже не отваживался ходить к женщинам.