Драконы обожают принцесс

Я с размазанной по лицу косметикой и в слегка (ну ладно – не слегка) помятом платье сидела в углу между двумя книжными шкафами и шмыгала забитым от слез носом. Кристи сидела рядом со мной, осторожно гладя мои всклокоченные волосы. Папа откинулся в кресле, тяжелым взглядом гипнотизируя мамин портрет. Тетушка Мод лежала на диване, держась за сердце и делая вид, будто ужасно расстроена случившимся. Лев Рогонда смиренно ждал указаний, Астар устроился в дверях (видимо, на случай, если кто-нибудь решит сбежать из этого дурдома), а Линд за неимением сидячего места уселся прямо на стол. Вот это новый уровень отношений! Как, однако, сближают совместные мальчишники – даже меня в свое время гоняли с отцовской столешницы.

– Это абсолютно недопустимо, – наконец сказал папа. – Использовать образ умершей королевы, чтобы получить материал для статьи о принцессе… Играть на чувствах ребенка, потерявшего мать… С меня хватит! Господин Рогонда, дворец очистили от представителей… гм… прессы?

Из уст папы слово «прессы» прозвучало почти как ругательство.

– Да, ваше величество. Все, незаконно проникшие на территорию дворца, арестованы. Сейчас решается их судьба. Если вы или принцесса подадите иск – что я настоятельно рекомендую сделать, – им может грозить крупный штраф. Однако, боюсь, часть материалов уже попала в газетные листки.

– Этим займутся законники дворца, – отмахнулся папа. – Уверяю, мы не оставим это без внимания. Однако проблема… несколько глубже, чем простое проникновение во дворец. Видят боги, я не хотел быть одним из тех правителей, которые держат подданных в ежовых рукавицах. Я мечтал, что вместе с соратниками мы построим мир, в котором король от слова «покровитель» а не «каратель»…

Мы дружно посмотрели на папу, соображая, как это он провел такие сложные лингвистические параллели. Даже я отвлеклась от шмыгания носом и попыталась найти подвох. К счастью, среди присутствующих не нашлось литераторов, так что драка во имя словообразования не случилась.

– Но доброта зачастую воспринимается как слабость, а свобода – как вседозволенность. Мы долго терпели, позволяя газетам высказываться, однако пора все это пресечь. Я отменю независимость прессы и заставлю их подчиняться правилам.

Я не удержалась и присвистнула. Отменять законы предков? Кто бы мог подумать, что ситуация примет такой оборот!

– Они переступили черту и должны ответить. Не ценят свободу – научим.

– Все это хорошо, – подал голос Линд, – однако не снимает вопроса, как газетчики проникли на территорию дворца. Не абы какого, а королевской резиденции, самого охраняемого здания в Дорторе. И не просто проникли и праздно шатались, а поджидали принцессу, явно рассчитывая застать ее врасплох. Нам сильно повезло, что это были нечистые на руку газетчики, а не убийцы. Господин Рогонда, вы – маг-охранник дворца, вам есть что сказать на этот счет?

«А не надо было спаивать главного боевика во дворце!» – хотелось ляпнуть мне. И вообще, чего это Линд тут раскомандовался? Мы еще не поженились. Да и теперь непонятно, поженимся ли. Платье испорчено, моя репутация похоронена, город наверняка гудит.

– Мне есть что сказать, – ко всеобщему удивлению сказал Лев, – однако… я бы предпочел сообщить эту информацию лично вам, мой король. Она не для посторонних ушей и довольно деликатна.

Папа задумчиво оглядел присутствующих. Задержался на моем зареванном лице, снова вздохнул и сказал:

– Здесь присутствуют лишь члены моей семьи, господин Рогонда. Мои дочери, сестра, мой будущий зять и его друг. Их это тоже касается.

– Как пожелаете. Дело в том, что репортеры не проникали во дворец, их впустила герцогиня Карвельская.

Воцарилась тишина. Астар и Линд нахмурились, они ни разу еще не слышали полного имени герцогини, мы с Кристи ахнули, а папа даже привстал.

– Мо-о-од?!

Тетушка впервые с момента, когда все собрались в кабинете, подала признаки жизни. Она выглядела совершенно спокойной, словно и не собиралась умирать во цвете лет от сердечного приступа не далее как десять минут назад.

– Да, я пригласила газетчиков, чтобы они написали статьи о подготовке к королевской свадьбе. Люди должны видеть, что Корнеллия – настоящая принцесса, не имеющая ничего общего с образом, который для них нарисовали. Пора уже вступиться за свое имя, Арлин. Я сочувствую твоей трагической истории любви, однако пора вынырнуть из горя, в котором ты с удовольствием барахтаешься, и взглянуть на окружающий мир. Газеты – движущая сила этой страны, и с ней нужно считаться.

– Считаться – значит лебезить?! – Кристи даже вскочила на ноги.

Я никогда не видела сестру такой. Впервые в жизни я прямо ПОВЕРИЛА, что из нее получится королева.

– Они в нас плюют, а мы должны им улыбаться?

– Ты – принцесса! – отрезала Мод. – Ты должна быть готова к критике, раз уж осмелилась носить тиару.