Драконы в рюкзаке

Это не вполне комплимент, но у Ма на лице все еще нечто вроде улыбки, так что я осмеливаюсь задать еще один вопрос:

– А почему эта белка пыталась дать вашим ящерицам зефирок?

Улыбка исчезает. Ма отворачивается и глядит вдаль, тихонько насвистывая:

– Любому живому существу в этом мире требуется помощь, чтобы выжить, Джекс. Для тех, кто у меня на попечении, я делаю все, что могу, но иногда…

Ма снова переводит тяжелый затуманенный взгляд на меня. Потом прижимает большой палец к одной из моих бровей-гусениц, пытаясь разгладить завивающиеся волоски. Мама тоже так делает, что всегда вызывает у меня улыбку, потому что мы оба знаем: наши брови – неприручаемые.

– Иногда нельзя проявлять свою любовь, – произносит Ма тихо, но твердо. – Иногда ты должен говорить «нет», когда хочешь сказать «да», потому что на тебе лежит ответственность. Те драк… э-э… ящерицы не могут остаться здесь, Джекс. Они прибыли из одного мира и направляются в другой.

– Они голодные?

– Наверное. Такие новорожденные любят все сладкое и липкое, но я не могу дать им желаемого.

– Почему не можешь?

– Если я их накормлю, они решат, что я – их мама. Знаешь, что такое импринтинг?

С минуту я соображаю. Сложные слова – не моя сильная сторона, но я все равно пробую ответить:

– Это когда что-то тяжелое оставляет отпечаток на чем-то мягком… или светлом. Как когда наступаешь в грязь или мокрый цемент, и остается след.

Ма кивает:

– Примерно. В мире животных немного иначе. Некоторые особи не знают, как им быть – кем им быть, – пока не откроют глаза в первый раз. Этих малюток нужно держать в темноте, пока они не окажутся со своими. Я не могу позволить им увидеть меня – или тебя.

– А почему они не могут остаться здесь? Вы бы могли купить террариум в зоомагазине и другую ящерицу, которая показала бы им, как… быть ящерицей. А я бы помог присматривать за ними.

Ма смотрит вправо-влево и печально качает головой:

– Бруклин уже не тот, что раньше. Иногда я оглядываюсь и с трудом узнаю этот район. «Органическое» то, «ручной работы» сё. Раньше я всех в своем доме знала по именам, а они знали меня. А теперь мне и половина жильцов на моем этаже незнакома. Они въезжают и ведут себя как чужаки, а не как соседи.

Ма вздыхает и снова отправляется в путь.

– Видно, так уж устроен наш мир. Старое уступает дорогу новому. И очень жаль, между прочим. Бруклин потерял свою магию. Раньше всевозможные существа называли это место домом. Но не теперь.

Я вспоминаю об уведомлениях, которые квартирный хозяин все пришпиливал на нашу дверь.

– У каждого должен быть дом, – заявляю я, – где он может жить столько, сколько захочет.

– В идеальном мире так оно и было бы, – отзывается Ма. – Но мы не в таком мире живем, Джекс.

Я снова чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, так что спешу задать очередной вопрос:

– Куда же вы несете ящериц? В зоопарк Проспект-парка?

Ма качает головой:

– Эти ящерицы, мм, особенные. Им нужно страшно много места, чтобы расправить… В смысле чтобы расти. Эл Рой послал их мне, потому что знает, что я не засажу их в клетку.

– Так вы все-таки дружите.

Ма крякает:

– Эл Рой – шарлатан. Называет себя ученым, но, по большей части, все сочиняет и надеется, что никто не отличит его россказней от правды.

– Но вы отличаете.

Она кивает и с ноткой гордости говорит:

– Это моя работа – разбирать, где факты, а где выдумка. – Затем Ма тычет тростью в сторону парка впереди и сообщает: – Вот куда мы идем. А теперь, Джекс, – ты умеешь хранить тайны? Потому что я не хочу, чтобы твоя мама потом цеплялась ко мне, что я вмешиваю тебя в свои дела. Она из-за этого тогда и ушла из моего дома. Ей не нравился род моей деятельности.

– А что это за род деятельности? – спрашиваю я, чувствуя себя дураком от того, что подозревал Ма в чародействе. – Вы ветеринар?

– Нет, Джекс. Не ветеринар.

– Кто тогда?

Ма смотрит налево, потом направо, прежде чем вытолкнуть меня тростью на пустую проезжую часть. Я жду ответа на свой вопрос, но она молчит до тех пор, пока мы не переходим улицу. Тогда Ма поворачивается и таращится на меня – кажется, очень долго.

– Твоя мама, что, правда ничего обо мне не рассказывала? – наконец спрашивает она.

– Нет, мэм, – честно отвечаю я.

Ма хмыкает.

– Манеры у тебя приятные, этого не отнимешь, – замечает она.

Потом вздыхает и тяжело опирается на трость – так тяжело, что я боюсь, не разломится ли палка напополам.

– Что тебе нужно знать, Джекс, так это что… я – ведьма.

Она произносит это просто, будто ничего такого тут нет. Потом отталкивается тростью и ковыляет к парку.

6