Дракула

– Не могу разобрать, что это за корабль, – проговорил он, – наверное, из чужих краев… Взгляните, как его бросает из стороны в сторону! На судне не знают, что делать: видят приближение шторма, но не могут решить – отойти подальше от берега или попытаться причалить. Вот опять, посмотрите! Корабль просто неуправляем и при каждом порыве ветра меняет курс…

Глава 7

Вырезки из газеты «Дейли телеграф» от 8 и 9 августа, приложенные к дневнику Мины Мюррей

Уайтби, 8 августа. По сообщению собственного корреспондента

На днях внезапно разразился шторм со странными и уникальными в своем роде последствиями. В субботу вечером погода стояла знойная, однако окрестности переполняла гуляющая публика. Ближе к вечеру поднялся ветерок, обозначаемый метеорологами как «легкий бриз». Береговой сторож, находившийся на своем посту, и старый моряк, более полувека наблюдавший за переменами ветра, уверенно заявили: приближается шторм.

Закат солнца был настолько необычен, что толпа заполнила дорогу от утеса к старому кладбищу, любуясь невиданным явлением. Мириады облаков, окрашенных лучами заходящего солнца в самые разнообразные цвета, повисли над морем… И все же капитаны решили не покидать гавани, опасаясь надвигающегося шторма. Вечером ветер окончательно стих, а к полуночи воцарилась гробовая тишина, духота и та напряженность, которая при приближении грозы так странно действует на всякого чувствительного человека.

На воде виднелось очень мало судов: каботажный пароход, который почему-то вышел в открытое море, несколько рыбачьих лодок да еще иностранная шхуна, шедшая под всеми парусами на запад. Безумная отвага или полное невежество моряков этого судна послужили темой для пересудов. Были предприняты попытки подать на борт сигнал спустить паруса ввиду приближающейся опасности.

Судно оставалось в виду Уайтби до самого наступления ночи.

Ближе к десяти вечера атмосфера стала положительно гнетущей, установился полный штиль. В глубокой тишине ясно слышалось блеяние овец на дальних лугах и лай собак в городе, а оживленно гомонящая толпа на молу производила странное впечатление…

Сразу после полуночи разразилась ужасная буря, и все вокруг вмиг изменилось. Волны вздымались с возрастающей яростью, и в считаные минуты море, бывшее только что гладким как зеркало, уподобилось ревущему чудовищу. Ветер дул с такой яростью, что даже сильный мужчина с трудом мог удержаться на ногах, и то, если ему удавалось уцепиться за какую-нибудь надежную опору. Пришлось очистить пристань от толпы зрителей, иначе ужасы этой ночи были бы еще масштабнее. Вдобавок с моря на берег поползла пелена тумана; когда он ненадолго рассеивался, было видно сверкание молний и слышен гром…

На вершине Восточного утеса уже приготовили прожектор; люди, которым это было поручено, привели его в действие и в просветах тумана освещали поверхность бушующей воды. Труды их оказались не напрасными. Какое-то суденышко несло к гавани, и только благодаря спасительному свету ему удалось не разбиться о мол. Каждый раз, когда чья-то лодка оказывалась в безопасности, среди тех, кто остался на берегу, звучали ликующие возгласы.

Вскоре луч прожектора наткнулся на судно с поднятыми парусами – очевидно, ту самую иностранную шхуну. В это время ветер повернул на восток, и между шхуной и портом над водой выступил риф, из-за которого пострадало так много судов. Корабль несло прямо на него. Неожиданно туман сгустился; лучи прожектора были направлены на вход в гавань – туда, где ожидалось неминуемое крушение. Толпа затаила дыхание. Далее случилось невероятное. Ветер внезапно повернул и одним порывом рассеял клочья тумана. Между молами показалась эта странная шхуна. Подбрасываемая волнами, она с головокружительной быстротой влетела в гавань.

Прожектор ярко осветил судно, и раздался общий возглас ужаса: к рулю был привязан неподвижный мужчина, а палуба совершенно пуста… Создалось впечатление, что корабль, ведомый рукой мертвеца, каким-то чудом уцелел. Однако от удара о береговую отмель снасти были вконец изорваны, мачта едва держалась. Внезапно из трюма выскочила громадная собака, заметалась по палубе, соскочила на песок. Бросившись прямо к утесу, на котором расположено кладбище, она исчезла в густом мраке.

Береговой сторож был первым, кто поднялся на борт шхуны. Он прошел с фонарем на корму и склонился над рулевым колесом. Неожиданно он отпрянул назад, словно внезапно чем-то потрясенный. Это обстоятельство вызвало всеобщее любопытство, и поток зевак устремился к кораблю. От утеса до потерпевшей бедствие шхуны расстояние изрядное, но ваш покорный слуга неплохой бегун и поэтому оказался на месте одним из первых. Там уже собралась целая толпа, однако сторож и полиция не разрешали подняться на борт. Мне, как корреспонденту, и еще небольшой группе граждан удалось получить разрешение. И вот что мы увидели.