Дракула

Какой-то злой рок преследует наше судно. Предстоит переход через Бискайский залив, барометр показывает ухудшение погоды. Пропал матрос, за ним – еще один. Остальные снова в панике. Провел всеобщий опрос: желательно ли удвоить вахту, так как матросы боятся оставаться на постах поодиночке. Помощник рвет и мечет. Боюсь, что снова будет беда: или он, или матросы решатся на какое-нибудь зверство.

28 июля

Четыре дня в аду: кружимся все время в каком-то водовороте, а буря не стихает. Ни у кого нет времени поспать. Затрудняюсь, кого вызвать на вахту. Сам взялся за руль и дал возможность людям немного передохнуть. Хоть ветер и стихает, волны еще беснуются, но меньше, чем раньше. Шхуна пока держится.

29 июля

Новая трагедия. Ночью на вахте находился всего один матрос, так как экипаж был слишком утомлен, чтобы выставить двоих. Когда из кубрика поднялась утренняя смена, на мостике никого не было. Помощник и я решили держать при себе заряженные пистолеты.

30 июля

Наконец-то приближаемся к Англии. Погода великолепная, паруса поставлены все до единого. От усталости я без сил. Крепко спал, пока не был разбужен сообщением, что оба вахтенных матроса и кок исчезли. На шхуне остались трое: один матрос, помощник и я.

1 августа

Туман – и ни единого паруса вокруг. Надеялся, что в Ла-Манше смогу подать сигнал бедствия или же куда-нибудь пришвартоваться. Иногда кажется, что над «Димитрием» насмехается сам дьявол. Олгарин, единственный матрос, полностью изможден, но работает терпеливо и покорно. Он ведь русский, а мой помощник, уже совершенно деморализованный, – румын.

2 августа

Вскочил после пятиминутного сна от вопля, раздавшегося у дверей моей каюты. Бросился на палубу. Помощник говорит, что также слышал крик, кинулся на помощь, но у штурвала уже никого не оказалось. Олгарин! Господи, помоги нам грешным…

3 августа

В полночь, оставив руль, я бросился на корму, заметив там человеческую фигуру, но никого не нашел. Ветер был сильный, и так как мы шли по ветру, я больше не решался оставить судно неуправляемым и позвал помощника. Спустя минуту он выбежал на палубу в нижнем белье. Выглядит он дико и изможденно; я опасаюсь за его рассудок. Приблизившись, помощник шепнул мне в самое ухо: «Оно здесь; я теперь знаю наверняка. Я видел его вчера ночью на корме в образе высокого призрачно-бледного человека. Я подобрался и ударил ножом, но лезвие прошло, как сквозь воздух… Но я его найду… похоже, оно в одном из тех ящиков. Открою их поочередно и посмотрю… А вы оставайтесь у руля…»

С угрожающим видом он направился вниз. Шквалистый ветер не позволял мне покинуть мостик. Я видел, как помощник снова поднялся на палубу с инструментами и фонарем и как он исчез в трюмном люке. «Парень окончательно спятил, – подумал я. – Но не стоит его удерживать. Ведь он не может испортить груз, который записан в накладной как «земля», а передвигать ящики не является нарушением…»

Прошло немало времени. Я начал было надеяться, что мой румын вернется в более спокойном состоянии, как вдруг раздался страшный вопль, от которого у меня застыла в жилах кровь. На палубу выскочил помощник с безумно блуждающими глазами и искаженным от ужаса лицом.

– Спасите! – кричал он. Его страх сменился отчаянием. – Вы бы только взглянули, господин штурман, пока не поздно. Оно там! Теперь я понял, в чем дело… Мы обречены! Но море спасет меня… Матерь Божия, за какие грехи ты нас покинула…

И прежде, чем я успел сказать хоть слово или двинуться, румын бросился в море. Мне кажется, я догадался, в чем секрет: это он, этот сумасшедший, уничтожал людей одного за другим, а теперь сам последовал за ними.

Как я отвечу за весь этот кошмар, когда приду в порт? И достигну ли берега когда-нибудь?..

Бумага, обнаруженная в бутылке

«Шхуна “Димитрий”», 4 августа

…Вокруг вязкий туман, сквозь который едва проникает восходящее солнце. Я чувствую время восхода инстинктивно, как любой моряк.

Я не спустился вниз – не рискнул бросить руль. Так и оставался на палубе всю ночь – и во мраке наконец-то увидел его… Да простит мне Бог напрасную клевету на несчастного самоубийцу! Помощник поступил верно, прыгнув за борт. Лучше умереть, как подобает мужчине. Однако я не имею права покинуть свое судно. Чтобы избежать соблазна сделать это, я решил привязать себя к рулевому колесу. Кроме того, я возьму из каюты румына четки и привяжу их морским узлом к веревке и рукам… Оно наверняка не посмеет коснуться меня; так я спасу свою душу и честь…

Ночь приближается. Закончу писать и поднимусь наверх. Если призрак снова посмотрит мне в глаза, у меня может не хватить сил действовать… Может быть, кто-нибудь найдет эту бутылку и все поймет… если же нет… пусть тогда весь мир знает, что я оставался верен долгу. Да поможет мне Господь…»

Ниже стояло полное имя шкипера.