Драма девяносто третьего года. Часть вторая

Я не стану говорить вам, граждане присяжные, о происшествии в Консьержери, свидании с кавалером ордена Святого Людовика, гвоздике, оставленной в камере обвиняемой и записке, переданной, а точнее говоря, подготовленной в ответ.

Это происшествие — всего лишь запутанная тюремная история, которая не может фигурировать в обвинении, имеющем столь серьезные основания.

Я заканчиваю свою речь главной мыслью, которую я уже имел случай вам высказать. Это французский народ обвиняет Антуанетту; все политические события, имевшие место на протяжении последних пяти лет, свидетельствуют против нее.

Вот вопросы, которые трибунал решил поставить перед вами:

1°. Достоверно ли, что существовали тайные сношения и сговор с иностранными державами и другими внешними врагами Республики, причем названные тайные сношения и сговор были нацелены на то, чтобы предоставить им денежную помощь и возможность вступить на французскую территорию, дабы способствовать тем самым успеху их армий?

2°. Изобличена ли Мария Антуанетта Австрийская, вдова Людовика Капета, в том, что она содействовала этому сговору и поддерживала эти тайные сношения?

3°. Достоверно ли, что существовал тайный заговор с целью разжечь гражданскую войну внутри Республики?

4°. Изобличена ли Мария Антуанетта Австрийская, вдова Людовика Капета, в том, что она участвовала в этом тайном заговоре?

После часового обсуждения присяжные возвращаются в зал заседаний и на все четыре вопроса, поставленные перед ними, отвечают утвердительно.

Тогда председатель трибунала поднимается и, обращаясь к слушателям, произносит следующие слова:

— Если бы граждане, заполняющие этот зал, не были свободными людьми и по этой причине не были способны ощущать гордость таковыми быть, мне пришлось бы, возможно, напомнить им, что в тот момент, когда национальное правосудие готовится вынести приговор, закон, разум и мораль предписывают им соблюдать полнейшее спокойствие; что закон запрещает им выражать каким-либо образом свое одобрение и что любое лицо, какие бы преступления его ни пятнали, подвластен, как только на него обрушился закон, лишь несчастью и человечности!

Обвиняемую приводят обратно в зал.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ, обращаясь к обвиняемой. — Антуанетта, вот решение присяжных.

Секретарь зачитывает их решение.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — Сейчас вы заслушаете заключительную речь общественного обвинителя.

Фукье берет слово и требует, чтобы обвиняемая была приговорена к смертной казни, в соответствии со статьей I раздела I главы I второй части Уголовного уложения, изложенной в следующих словах:

«Все происки, все тайные сношения с врагами Франции, направленные либо на то, чтобы способствовать их вторжению на земли, подвластные Французскому государству, либо на то, чтобы сдавать им города, крепости, порты, корабли, склады и арсеналы, принадлежащие Франции, либо на то, чтобы предоставлять им помощь в виде живой силы, денежных средств, продовольствия и боевых припасов, либо на то, чтобы благоприятствовать каким-либо образом успехам их армий на французской территории или противодействовать нашим сухопутным и морским силам, либо на то, чтобы поколебать верность офицеров, солдат и других граждан французской нации, будут наказаны смертной казнью»,

а также со статьей II раздела I главы I второй части того же Уложения, изложенной в следующих словах:

«Все тайные заговоры, направленные на то, чтобы нарушить устои государства посредством гражданской войны, восстанавливая одних граждан против других или против действий законных властей, будут наказаны смертной казнью».

Председатель просит обвиняемую ответить, имеет ли она какие-либо возражения по поводу применения законов, на которые ссылается общественный обвинитель. Антуанетта качает головой в знак отрицания. В ответ на тот же вопрос, заданный адвокатам, Тронсон берет слово и говорит:

— Гражданин председатель, поскольку решение присяжных ясно, а закон в этом отношении категоричен, я заявляю, что мое содействие вдове Капет закончено.

Председатель опрашивает мнения своих коллег и произносит следующий приговор: