Драма девяносто третьего года. Часть вторая

Пятнадцатого июля Людовик является к народным представителям, призывая их отыскать средства для восстановления порядка и спокойствия и сообщить столице о его намерениях. «Мне известно, — говорит он депутатам, — что к вам обращаются с лживыми предостережениями; мне известно, что кое-кто осмеливается заявлять, будто вы не находитесь в безопасности. Нужно ли успокаивать вас в отношении этих преступных слухов, изначально опровергаемых самим моим характером, который известен всем? Так вот, я всегда лишь со своей нацией, и я доверяюсь вам!.. Я отдал войскам приказ отойти от Парижа и Версаля».

Семнадцатого он отправляется в Париж; там он высказывает те же намерения, а между тем замышляет и подготовляет новые преступления!

Шестнадцатого июля маршал де Брольи подписал приказ о разоружении коммун в окрестностях Туля и Тьонвиля, а 23-го посылает новый приказ, предписывая в нем поторопиться с выполнением этой меры.

Людовик, которому указ от 12 сентября дал право одобрять законы или, при отсутствии согласия с его стороны, отсрочивать их исполнение, не замедлил воспользоваться этой возможностью для приостановки исполнения указов от 11 августа, касающихся уничтожения личной крепостной зависимости, феодального строя и десятины.

Восемнадцатого сентября он адресовал Национальному собранию мотивы своего решения; тем не менее он знал о том, что эти указы были выражением общей воли, которая проявилась во всех звеньях народа, и что отказ одобрить столь горячо желанный закон повлечет за собой великое множество нежелательных последствий.

Национальное собрание представило ему на утверждение Декларацию прав человека и девятнадцать готовых статей конституции.

Он дал Национальному собранию такой ответ:

«Я не высказываюсь по поводу вашей Декларации прав человека и гражданина; она содержит прекраснейшие правила, пригодные для того, чтобы вы руководствовались ими в своей работе; однако принципы, сложные для применения и даже допускающие различное толкование, не могут быть правильно понятыми и не станут таковыми до тех пор, пока их истинный смысл не будет установлен законами».

Подобные замечания свидетельствовали о том, что между Людовиком и народными представителями завязывается долгая и смертельная борьба и что Людовик, которому не удалось распустить Национальное собрание 14 июля, постарается сделать его труды бесполезными и лишить нацию выгод, которые оно ей обещало.

С этого времени стали носиться слухи об отъезде короля; в народе начались волнения; в Париже недоставало товаров первой необходимости; свободный подвоз зерна испытывал трудности и помехи; продовольственное снабжение Парижа прервалось, что вызывало сильную тревогу.

Было замечено, что в Версале происходят приготовления, цель которых оставалась неизвестна; поговаривали об увеличении численности военной свиты короля.

Путем интриг двору удалось добиться прибытия в Версаль 23 сентября Фландрского полка.

Командиром войска, которое вот-вот должно было собраться, называли Буйе.

Между тем королевские телохранители и Фландрский полк готовятся к осуществлению замыслов двора, предаваясь оргиям и пиршествам, на которых поносится имя нации.

На этих пиршествах провозглашаются здравицы в честь короля и королевской семьи, а здравицы в честь нации предлагаются лишь для того, чтобы их с презрением отвергли.

Оркестр исполняет музыкальные отрывки, подобранные с целью разжечь в сотрапезниках воинственный пыл, чтобы отомстить за обиду, нанесенную королям, и принести народ в жертву их злопамятству.

Д'Эстен выражает беспокойство по поводу распространившихся слухов, он говорит о подписях духовенства и дворянства, о замысле похода и похищения короля и о генералах, которым поручена эта экспедиция; он умоляет королеву взять в расчет все, к чему может привести этот ложный шаг.

Между тем двор не опровергает эти слухи и даже не скрывает, что какое-то неожиданное событие вскоре избавит его от своего рода зависимости, в которой он оказался.

Национальную кокарду попирают ногами; придворные дамы раздают белые кокарды; 4 октября королева заявляет, что она в восхищении от того, как прошел день 1 октября — день, отмеченный оргией королевских телохранителей и солдат Фландрского полка, которые в пьяном угаре бурно выражали свою преданность престолу и неприязнь к народу, своему суверену.

Тревога была повсеместной; все ожидали бегства короля.

Пятого октября Национальное собрание постановляет обратиться к королю с просьбой дать безусловное одобрение Декларации прав человека и девятнадцати статьям конституции.

Благодаря своей твердости оно добивается этого одобрения, от которого зависит успех его дальнейших трудов.