Драма девяносто третьего года. Часть вторая

Национальное собрание представило на утверждение Людовика конституцию, которую оно выработало. Людовик утвердил ее, заметив при этом, однако, «что он не увидел в предложенной исполнительной и административной системе всей той энергии, какая необходима, чтобы приводить в движение все части столь обширного государственного механизма и сохранять их единство; но, поскольку мнения по этому поводу расходятся, он полагает, что судьей здесь останется опыт».

В своем воображении он уже целиком предвидел будущее, казавшееся ему недалеким.

Поскольку его братья и родственники торопили от его имени европейские державы выполнить Пильницкий договор, Людовик надеялся обрести возможность поддержать от имени французского народа войну, затеянную против Франции от его собственного имени: только полное отчаяние народа могло помочь ему восстановить абсолютную власть; если же ему не удастся добиться этого, рассуждал он, то успешное вторжение неприятеля, слабость, бессилие и обращение в бегство французских армий вынудят народ признать волю победителя, который в награду за это завоевание потребует от восставшего народа всего лишь покорности и восстановления прежнего правления… И это событие, представлявшееся Людовику неизбежным, оправдало бы его суждение о конституции.

Город Арль должен был привлечь внимание Людовика: там господствовал фанатизм, искавший опоры в абсолютном монархе.

Законодательное собрание, желавшее исправить некоторые нарушения в действиях избирательного собрания, отдало этот прекрасный край в руки мятежников, священников и деспотов, издав 23 сентября указ, содержавший просьбу к королю послать в Арль комиссаров, которым поручалось восстановить там мир и разрешалось применить силы правопорядка; эти распоряжения, подчинявшие город Арль влиянию исполнительной власти, имели самые гибельные последствия.

Министерство задержало отправку касающихся колоний указов от 13 и 15 мая, а также июньского указа с прилагаемой к нему инструкцией. В итоге эти законы, способные обеспечить общественное спокойствие, получили в колониях лишь в то время, когда там был обнародован указ от 28 сентября, ставший сигналом к повторению тех кровавых сцен, какие спровоцировала европейская аристократия.

Исполнительная власть отправила указы, касающиеся присоединения Авиньона и Венессенского графства и их временного устройства, лишь в конце октября; она оставила более чем на месяц без определенного устройства, без законов, без гражданских комиссаров, без законных и признанных властей горячий и расколотый народ, готовый в любую минуту взяться за оружие.

Названные события связаны с последующими событиями и входят в обширный план заговора, которым Людовик беспрестанно занимался в течение всего созыва Законодательного собрания.

Гражданская война, разожженная во всех департаментах фанатиками и аристократией, вторжение эмигрантов и иностранных держав, сохранение деспотического и аристократического управления в колониях являются частями этого плана, который продолжает исполняться и с которым соотносятся поведение и все действия Людовика.

В сознании его агентов подкуп также представляется средством приобретать голоса в Законодательном собрании.

Лапорт, Ради Сент-Фуа и Дюфрен Сен-Леон сговариваются освободить цивильный лист от расходов на пенсии, причитающиеся тем, кто входил в военную свиту короля.

Дюфрен Сент-Фуа берет на себя переговоры с некоторыми членами Законодательного собрания.

Он вынуждает большинство членов ликвидационного комитета одобрить проект указа, который предполагал упразднить пенсии лицам, входившим в военную свиту короля, и позволял снять с цивильного листа расходы на несколько миллионов.

Сумма, предоставленная Дюфрен Сен-Леоном на подкуп депутатов, которые должны были поддержать проект указа и распределить между собою роли при голосовании, достигает полутора миллионов ливров.

Дюфрен Сен-Леон пишет Делессару, что он занят ликвидацией служб королевской свиты; что члены комитета знакомятся с методом, который он им предлагает; что общая сумма выплат по этим службам не должна была превышать восемнадцати миллионов, но он довел ее до двадцати пяти миллионов, чтобы сохранить себе свободу действий…

Этот проект не был представлен Национальному собранию, но доказательства подкупа, тем не менее, налицо: сам проект и докладные записки к нему помечены рукою Людовика.

Убедившись через посредство своих агентов в характере и настроениях нескольких видных членов Законодательного собрания, Людовик продолжает осуществлять свои замыслы.

Девятого ноября Законодательное собрание издает указ против эмигрантов; Людовик отсрочивает его исполнение и открыто поощряет эмиграцию.