Драма девяносто третьего года. Часть вторая

Покорный велениям трона, он сохранил свой пост до времени общих отставок в июле; однако он пожертвовал интересами нации и оставил на произвол судьбы колонию Гваделупу, находящуюся теперь в руках мятежников.

Внутренние смуты требовали самых суровых карательных мер: 29 ноября 1791 года Национальное собрание издало указ против мятежных и фанатичных священников, но Людовик отсрочил его исполнение.

Смуты росли; все департаменты находились в величайшем возбуждении; административные органы были поставлены перед необходимостью использовать беззаконные меры для предотвращения еще больших беспорядков; министр внутренних дел заявил, что рискует навлечь на себя ответственность, если признает действительными постановления административных органов, но погубит общее дело, если отменит их; он потребовал у Законодательного собрания срочно принять чрезвычайный закон, поскольку существующие законы не давали никакой возможности наказать виновных и пресечь их правонарушения.

Законодательное собрание издало этот закон, столь насущный для общественной безопасности, столь долго ожидаемый, столь настоятельно требуемый министром: король отсрочил его исполнение.

Таким образом, Людовик постоянно отказывался содействовать мерам, которые могли бы обеспечить спокойствие внутри страны.

Арль, пребывавший в состоянии контрреволюции, вступил в союз с аристократией Авиньона. Марсель отправляет туда национальных гвардейцев, чтобы предотвратить последствия открытого восстания.

Министр посылает на Юг войска против граждан Марселя. Позднее становится понятно, что город Арль является очагом контрреволюции, где гражданские комиссары поддерживали партийный дух и предавали забвению отечество, чтобы служить монархии.

Фанатизм и политика соединяются и смешиваются, давая повод к распрям; религия и монархия являются лозунгами и служат предлогом для честолюбцев, которые отдаются служению трону и развязывают гражданскую войну, чтобы закабалить собственную партию.

Действия Дюсайяна раскрывают тайну огромного заговора: мятежник облечен полномочиями, которые дали ему братья Людовика от имени короля, и исполняет их поручения; он собирает крупные военные силы и осмеливается сражаться; его поражение и понесенное им наказание предохранили Францию от бедствий, последствия которых исполнительная власть не желала ни предотвратить, ни остановить.

В конце июня 1792 года Национальное собрание потребовало у министра дать отчет о внутреннем положении страны и указать средства и возможности, на которые он рассчитывает, чтобы ручаться за общественное спокойствие; министр не мог утаить существования смут и брожения во всех департаментах и заявил, что существующие законы не предоставляют никакой возможности подавить эти беспорядки и предохранить государство от гражданской войны.

Разве можно было ожидать от правительства восстановления порядка, если средства цивильного листа использовались на то, чтобы оплачивать пасквили, распространять их в Париже и департаментах, сбивать с толку патриотические клубы, натравливать одну часть народа на другую, возвеличивать королевскую власть, унижать народное представительство и подменять братские чувства духом розни, ненависти и мести?

Десятого июля кабинет министров сплотился и направил Людовику два письма; первое сообщало о выходе в отставку всех министров; второе объясняло королю побудительную причину этой отставки.

«Многие из нас, — писали министры, — рискуют попасть под обвинительные указы; в серьезных и сложных обстоятельствах, в которых находится государство, наша одновременная отставка принесет пользу тем, что она сделает депутатов ненавистными в глазах народа и заставит воспринимать их как разрушителей общественного порядка».

Однако Людовик оставляет до 23 июля министерские ведомства в руках этих людей, которых он выбрал из отбросов двора и города и сохранил лишь потому, что их никчемность способствовала успеху его замыслов в такой же степени, в какой правильно составленный кабинет министров замедлял бы их.

Обманутый народ потребовал отрешения короля от власти. И тогда Людовик задумал другое преступление, план и день осуществления которого были известны заранее в Милане, в нескольких главных заграничных городах и многих департаментах: этот факт удостоверяют письма, адресованные Лапорту незадолго до 10 августа.

Недостаток патриотизма королевской гвардии привел к необходимости распустить ее, однако Людовик удержал бывших швейцарских гвардейцев на своей личной службе, хотя конституция запрещало ему это, а Законодательное собрание двумя своими указами поручало исполнительной власти удалить швейцарцев из Парижа и использовать их для обороны границ.

Кроме того, он содержал особые отряды для какой-то тайной службы.