Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы

Здесь слышала стоны и звяканье шпаги
Холодная ночь над угрюмою Сеной
Смотрела на подвиг любви и отваги.
И месяц, блестящий в раздробленной влаге,
Дрожал, негодуя, пред низкой изменой…
И слышались стоны, и звякали шпаги… 

— писал Валерий Брюсов («В старом Париже», авг. 1895).

Экскурсия продолжается. Площадь Пигаль, кабаре «Мулен Руж» с мельницей на фасаде. Тулуз-Лотрек здесь писал этюд с Жанны Авриль, лихо отплясывающий канкан. В 1896 году в «Мулен Руже» на бале Парижской школы искусств произошел скандал: одна из учениц полностью обнажилась во время танца. За нарушения нравственности ее арестовали и посадили в тюрьму, однако, студенты в Латинском квартале вышли на ее защиту с лозунгами: «Да здравствует эстетическая нагота!». Но это прошлое, а ныне «Фуникулер вознес нас вверх к громаде собора Сакре-Кер, воздвигнутого «во искупление грехов коммуны» (1873–1919). А рядом Монмартр. Тесный мир художников с мольбертами, тут же магазинчики, кафе. Все прекрасно, кроме одного: гид ходит стремительно, и мы все еле поспеваем за ним и бежим, как собачки: как бы не отстать, не потеряться! Это минус группового туризма…

Но длинный день на этом не закончился. Вечером в отель за нами приезжает наш дальний родственник Эдуард и везет в дом сына на улицу Мориса Бореза (16-й округ Парижа). Квартира роскошная. У Миши свой бизнес, но, увы, не книжный, но, тем не менее, он во все глаза смотрит на дядю-интеллектуала. Зверь из другой клетки человеческого зоопарка…

11 мая. До экскурсии гуляли сами. Шумная улица Манжента, Страсбургский бульвар, Севастопольский… Недалеко от башни Сен-Жак зашли в кафе Сары Бернар (увы, не Бертийон, не Прокоп и не Флор) и оттянулись за пивом. С любопытством наблюдаем за окружающими. Парижане в кафе сидят часами. Можно даже сказать, что они живут на улице. За столиками они обсуждают все жизненные проблемы.

А с экскурсией мы отправляемся в Лувр. Лувр — это бесконечные коридоры, залы, лестницы, галереи, знаменитые полотна, скульптуры, шедевры, так что рябит в глазах и быстро устаешь. Но у нас была одна цель: Джоконда. Мона Лиза висит в специальном зале под номером 503. Сначала я о ней писал, а вот теперь — натурэль. Действительно, загадочная, многосмысленная улыбка Джоконды…

После Лувра гуляли одни. Дошли до острова Сите. Посетили знаменитую часовню Сент-Шапель. Красоты, виды, исторические достопримечательности, — об этом надо писать книги, но, кажется, они все уже написаны и ничего нового прибавить невозможно.

Вечером гуляние по Елисейским полям. (Champs-Elysees). И странно думать, что до 1616 года здесь было болото, а потом Мария Медичи распорядилась проложить дорогу, ну, а теперь все здесь блестит и сияет, тысячные толпы гуляющих со всех стран мира. Разноязычная речь, смех, улыбки, упоение жизнью. Услада общества потребления: магазины, кафе, рестораны, театры…

12 мая. Утром проснулись — проблемы с животами и ногами. Но расслабляться и хандрить нельзя. Париж диктует железное «Надо!». Надо идти, надо ехать, надо наслаждаться… Поездка в Версаль. И снова сбор всех по гостиницам. Автобус без кондиционера — то ли Майданек, то ли Дахау. Солнце шпарит вовсю. Температура не меньше 30 градусов. Все раскалено и все пышет, из за чего часовая прогулка по Версальскому парку была смазана. А затем дворец. Нас ведут на второй этаж в Большие королевские покои (Салон Изобилия, Салон Венеры, Салон Дианы и т. д.) и далее Покои Королевы, покои мадам де Ментенон, Покои Короля, покои и упокой. Все изысканно, красиво, но особый восторг вызывает спальня королевы, начинается давка: все хотят посмотреть на кровать королевы, где первые дамы Франции рожали детей в присутствии всего королевского двора. Лично меня потрясла Зеркальная галерея, где устраивались празднества, балы и маскарады.

Это было в белом зале
У гранитных колоннад…
Это было все в Версале
Двести лет тому назад!..

Можно согласится с Николаем Агнивцевым, но с поправкой: не 200, а уже 300 лет тому назад.

Вечером вновь прогулка. Одни, без гида. Дошли до Гранд Опера. Потом вышли на какую-то Фобур и забрели в еврейскую кофейню Зои-Зои. Кофе было плохое, кондитерские изделия тоже. Пришлось утешаться словами из справочника: «Если кофе ужасный, не огорчайтесь — такое случается во все времена. Еще Казанова высказывал недовольство парижским кофе. Главное: вдыхайте воздух Парижа и наблюдайте…».

Вернулись на своего Семара — улица длинная, как труба, и очень гулкая. Было жарко, липко и… противно. И мы оба отчаянно ругали Париж.

Реприза Марии Мироновой: «Зачем ты меня привез на этот пароход?!..». А ведь был Лувр. Был Версаль. Неблагодарные люди! Фу!..